Два человека скончались от ран, едва выбрались на берег. Лейтенант и трое матросов начали пробиваться сквозь прибрежные джунгли. Миллер так ослаб от внутреннего кровотечения, что смирился со смертью. 14 июля у него началось сильное кровотечение, и Миллер решил, что он умирает.

Он сказал матросам, чтобы те оставили его и попытались добраться до своих. Миллер отдал одному свои ботинки, второму ветровку, а третьему — часть одежды. Сухой паек был разделен поровну, и Миллер оставил себе сломанный карманный нож. Матросы не хотели бросать офицера, но Миллер прогнал их. Приказ есть приказ.

Однако лейтенант Миллер не умер. Некоторое время он лежал в коматозном состоянии, но 17 июля хлынул тропический ливень, который привел его в чувство. Несколько глотков свежей воды поставили лейтенанта на ноги, и он побрел к джунглям, окружавшим пляж.

Кораллы резали босые ноги, лианы хлестали по лицу, солнце беспощадно жгло плечи, губы обметало солью. Однако Миллер чувствовал, что кровотечение прекратилось, и это родило надежду.

Прошли еще сутки. Он разбил кокосовый орех и жевал его мякоть. Это была первая трапеза Миллера после прибытия на Арундель и первый относительно серьезный обед за последние 2 недели.

А затем он увидел то, что потрясло его не меньше, чем отпечаток ноги дикаря потряс Робинзона Крузо. Это было старое японское одеяло, валявшееся в кустарнике. Внимательно осмотревшись, Миллер увидел еще кое-что. Он нашел мертвого японского пехотинца в полной униформе, с пайком и несколькими ручными гранатами.

Одевшись, вооружившись и перекусив, Миллер двинулся дальше. 5 августа он увидел японский патруль, идущий по пляжу. Похоже, японцы искали человека, который раздел их мертвого товарища. Миллер подкараулил японцев и забросал их ручными гранатами.

Битва дала ему новое оружие и новые надежды на спасение. А также новую причину двигаться дальше. Однако Миллер устроил логово в джунглях и решил обнаружить японский лагерь, чтобы начать собственную маленькую войну. Со своей базы он совершил несколько вылазок. Когда после 43 дней пребывания на острове Арундель его подобрали, он потерял 40 фунтов веса, оброс рыжей бородой и больше походил на волка. Однако он был жив-живехонек. За время своего «наступления» против японских оккупантов Миллер в одиночку уничтожил около 30 японских солдат и собрал много ценных документов. Его подобрал Лак — майор морской пехоты Гудвин Р. Лак, который пролетал над берегом Арунделя на гидросамолете. [10] Вскоре после этого Миллер оказался в госпитале в Нумеа. Адмирал Хэлси лично пожал ему руку и представил к Военно-морскому кресту.

История спасения Миллера не имеет аналогов. Именно истощение помогло ему победить смерть. Миллер учился в университете Алабамы, но не мозги помогли ему спастись. Для этого потребовались физическая сила и воля к жизни, а лейтенант Хью Барр Миллер обладал ими в избытке.

Недаром он служил на эсминце «Стронг». [11]

После обстрела Вилы-Стэнмор и стычки с противником в районе якорной стоянки Райс адмирал Эйнсуорт повел свои корабли вниз по «Слоту» к проливу Саво, а потом на восток в пролив Индиспенсейбл. Он должен был встретиться с танкером южнее острова Сан-Кристобаль и принять топливо. Но, не доходя до точки рандеву, он получил новый приказ Хэлси, который заставил Эйнсуорта повернуть обратно. Был обнаружен «Токийский экспресс», идущий на юг от Бугенвилля. Он направлялся в Вила-Стэнмор, чтобы доставить подкрепления. Эйнсуорт должен был вернуться в залив Кьюла, чтобы перехватить там «грузовой состав».

Он немедленно развернул свою эскадру на 180 градусов и пошел обратно в залив Кьюла со скоростью 29 узлов. Так как «Шевалье» помял себе нос, спасая экипаж «Стронга», этот эсминец был отправлен в Тулаги. Эсминцы «Дженкинс» (капитан 2 ранга Г.Ф. Миллер) и «Рэдфорд» (капитан 2 ранга У.К. Ромозер), которые принимали в Тулаги топливо и боеприпасы, получили приказ присоединиться к Эйнсуорту. Оперативная Группа 36.1 помчалась по «Слоту» на север.

Примерно в полночь, подойдя к входу в залив Кьюла, Эйнсуорт снизил скорость до 25 узлов и объявил боевую тревогу.

Ночь была типичной для Соломоновых островов — темная, безлунная и душная. Моросил дождь. Видимость не превышала 2 миль, а когда дождь усиливался, она сокращалась до 1 мили. Это была подходящая ночка для столкновения с любым соединением, идущим вниз по «Слоту».

На этот раз вниз по «Слоту» шли 10 эсминцев контр-адмирала Теруо Акиямы с подкреплениями на борту. Вражеские корабли были разделены на 3 группы. Впереди шла группа поддержки — эсминцы «Ниидзуки», «Судзукадзэ», «Таникадзэ». За ней следовала транспортная группа — эсминцы «Мотидзуки», «Микадзуки», «Хамакадзэ». Замыкала строй вторая транспортная группа — эсминцы «Амагири», «Хацуюки», «Нагацуки», «Сацуки». 6 июля примерно в 00.25, как раз когда корабли адмирала Эйнсуорта проходили мыс Висувису, японские эсминцы повернули в залив.

Адмирал Акияма послал первую транспортную группу к берегу Коломбангры, чтобы спуститься по заливу к Виле. Остальные корабли следовали кильватерной колонной дальше от берега. Американцы не подозревали, что эсминец «Ниидзуки» имел новейший японский радар. Они также не знали, что японские корабли были вооружены огромными 610-мм торпедами и имели специальные устройства для быстрой перезарядки торпедных аппаратов этими 3-тонными чудовищами. Но даже если бы Эйнсуорт об этом знал, он не отказался бы от атаки. Однако японский радар и мощные торпеды уравновешивали более сильную огневую мощь американских крейсеров.