Поиск вражеских конвоев не дал результатов. 27 июня Лунин получил приказание занять новую позицию в порядке развертывания для прикрытия PQ-17. Здесь его и застало сообщение о выходе в море немецкой эскадры.

Лодка зарядила батареи и, погрузившись в 16.06, начала поиск, следуя курсом 182 градуса. В 16.33 гидроакустик Сметании услышал справа по носу шум винтов кораблей. Лунин приказал лечь на курс сближения и приготовить все торпедные аппараты к выстрелу. В 17.12 а перископ были обнаружены два эсминца, идущие строем уступа, — головное охранение эскадры. Через шесть минут показались мачты больших кораблей. Еще пять минут — и стало можно опознать «Тирпица» и «Адмирала Шеера». Их окружали эсминцы.

Лунин выбрал главной целью атаки линкор.

«Тирпиц» был новейшим германским кораблем. Он вступил в строй в 1939 году. Его артиллерийская мощь внушала уважение: восемь 380-мм орудий главного ка-

[176]

либра, двенадцать 150-мм, пятнадцать 105-мм и шестнадцать 37-мм пушек. Свои пятьдесят три тысячи тонн полного водоизмещения он мог нести со скоростью тридцать узлов.

Робость, которую испытывали англичане перед этим опасным противником, можно было понять. Какой-нибудь год назад они, имея многократное превосходство, охотились в Северной Атлантике за однотипным с «Тирпицем» «Бисмарком». И немецкий линкор дорого заплатил за свою жизнь. Крупнейший английский корабль линейный крейсер «Худ», вступив в артиллерийскую дуэль с грозным соперником, получил на пятой минуте боя прямое попадание в погреб с боезапасом и, развороченный чудовищным взрывом, скрылся в волнах. Жестокие повреждения нанес «Бисмарк» и «Принцу Уэльскому». А сам он потонул после многих морских и воздушных атак, получив попадания нескольких десятков тяжелых снарядов и полдюжины торпед.

«Тирпиц» приходился «Бисмарку» братом-близнецом. И Николай Александрович Лунин вполне отдавал себе отчет, что даже самым успешным залпом едва ли отправит его на дно. Но повредить «Тирпица», вывести его из строя значило уберечь союзный конвой от страшной угрозы. Мало того, это значило надолго лишить надводные силы гитлеровцев на Севере их ядра и тем самым до некоторой степени изменить всю ситуацию на театре. Потому-то его решение атаковать линкор было абсолютно правильным.

Для уверенного залпа по «Тирпицу» требовалось прорвать охранение, поднырнув под эсминцы. И Лунин начал маневрировать, выходя в атаку. Эскадра шла противолодочным зигзагом, поэтому надо было систематически наблюдать за ее движением. Несмотря на риск быть обнаруженным, Николай Александрович пятнадцать раз поднимал перископ, подправляя после этого свой курс.

В 17.36 корабли повернули на 90 градусов влево. «К-21» оказалась на контркурсе с линкором. Лунин начал ворочать вправо, чтобы лечь на боевой курс и выпустить по «Тирпицу» носовой залп.

Напряжение в лодке достигло предела. Каждый понимал значение происходящего. Еще никому из североморцев не приходилось прорывать столь мощного охранения, а стало быть, и подвергаться столь большой опас-

[177]

ности. Никому не доводилось выходить в атаку по крупному боевому кораблю. Все в этой обстановке было неожиданно новым, необычным. И людям с трудом верилось, что все протекает вот так запросто, вполне благополучно.

Курсовой угол «Тирпица» достиг 55 градусов. До залпа оставалось три минуты. «Скорей бы, скорей бы…» — стучали сердца подводников. Но тут, приподняв перископ, Лунин изменился в лице. К рею линкора легко взлетели сигнальные флаги — хорошо, что профессионально натренированный морской глаз командира сумел запечатлеть эту как будто бы незначительную деталь. Флажное сочетание могло означать одно: очередной поворот на новый курс. Но на какой?

— Лишь бы не влево! — пробормотал Николай Александрович. Поворот влево мог сорвать всю атаку. Снова приподнял он перископ и не сумел сдержать улыбки. Эскадра повернула вправо. Возможность атаковать не была потеряна. Но курсовой угол линкора, хотя корабль и приблизился к лодке, стал очень острым — градусов 5–7. При таком курсовом угле цели стрельба не могла быть успешной. Начинать длительный маневр для выхода в новую точку залпа Лунин не рискнул — ведь эскадра могла снова начать поворот. Он решил изменить взаиморасположение кораблей кратчайшим путем, приведя линкор на кормовой залп. Правда, в корме было четыре, а не шесть, как в носу, аппаратов, но обстоятельства вынуждали идти на этот тактический проигрыш.

В 18.01 с дистанции семнадцати кабельтовых лодка выпустила по «Тирпицу» четыре торпеды с интервалом в четыре секунды. Тут же Лунин увел лодку в сторону и на глубину. Над головой молотили винтами воду миноносцы — их шум хорошо слышал гидроакустик.

Через 2 минуты 15 секунд во всех отсеках лодки хорошо различили два взрыва. Вздох облегчения вырвался у людей.

Охранение не обнаружило лодку после атаки. Лишь спустя шестнадцать минут где-то в стороне трижды раздался глухой протяжный грохот.

Когда в 19.09 «К-21» всплыла под перископ, горизонт был чист. Лунин приказал старшине радистов Горбунову передать командованию донесение об атаке «Тирпица».

На следующие сутки наша разведывательная авиа-

[178]

ция обнаружила эскадру у норвежских берегов. Она возвращалась домой, отказавшись от попытки нанести удар по конвою. Вскоре «Тирпиц», по разведданным англичан, был поставлен в ремонт…

На какие бы приказы Гитлера ни ссылался теперь Фридрих Руге, тогда нам ясно было одно: не мог командующий немецкой эскадрой идти навстречу серьезному бою, после того как линкор подвергся торпедной атаке и нависла угроза новых торпедных ударов.

«К-21» сделала то, что не решились или не захотели сделать англичане: она стала на пути главных сил противника, заставила их повернуть назад и тем самым спасла от окончательного разгрома конвой PQ-17. Наш союзник, обычно столь щепетильный в вопросах морской чести, оказался явно не на высоте. Ведь защита всеми силами и мерами охраняемых транспортов составляет суть любой конвойной операции. И решение бросить без боя транспорты на произвол судьбы трудно назвать мягче, чем недобросовестное, независимо от мотивов, которыми оно продиктовано.