Когда его вечером отпустили домой, бабушка была счастлива, уверенная, что доктора чудом вырвали нашего предводителя из когтей опасной болезни.

Алеш великолепно наметил свою поправку. Каждый день до конца недели — двойная порция обеда и куча пирожных. А мы трое тем временем отдыхали от его руководства и могли спокойно строить клуб.

«Не было бы счастья, да несчастье помогло», — сказала однажды мама, когда отцу на работе свалилась на голову картина, изображавшая подсолнухи, и папа неделю пробыл дома из-за легкого сотрясения мозга.

За это время он переделал уйму домашних дел — покрасил двери, вычистил стружкой паркет, выбил ковры, а мама приговаривала: вот и славно, когда еще с папой приключится что-нибудь подобное!

Я эту мамину поговорку запомнил. Наша учительница частенько советует нам запоминать поговорки, ведь в них заложена народная мудрость, хотя папа и утверждает, что это вздор, он мог от удара по голове умереть и о нем и думать бы забыли, но мама сказала, что он ошибается: дуракам всегда везет.

Конечно, разговаривали они без меня, но я слышал с помощью стакана для подслушивания, как они ссорились в кухне.

Я думаю, мама права, эта поговорка правильная: с одной стороны, Алешу сделали в больнице промывание желудка, и это несчастье, а с другой, он не будет мешать нам и портить настроение во время строительства клуба, и это счастье. Кроме того, промывание желудка неприятность для одного Алеша, а клуб радует всех нас.

Мы все придумали совсем по-другому.

Мирек заявил, что глупо делать пол, пусть будет обычный, земляной — вполне достаточно расстелить циновки. И тут же притащил рогожи, которыми на стройках накрывают кирпичи: дом Мирека недавно ремонтировали и каменщики много чего оставили на улице. Ну, а я вспомнил, что в нашем доме живет стекольщик Карпишек, и принес ему эту раму с разбитым стеклом и две пачки сигарет с фильтром из папиного пиджака, и стекло тоже было вставлено. На другой же день.

Так что оставалось сделать только какую-нибудь мебель, и Ченда обещал достать гвозди и инструменты. Досок в бывшем сарае было предостаточно, и потому в воскресенье мы решили заняться оборудованием клуба — вот Алеш в понедельник вытаращит глаза.

Когда в воскресенье утром мама спросила, куда я иду, я ответил, что в церковь, и тут же получил подзатыльник. Тогда я сказал, что иду играть в футбол, и мама тотчас этому поверила.

Я спрятал под рубашкой рашпиль, а Мирек принес рубанок. Ченда примчался с монтерской сумкой, в которой были две коробки гвоздей, молоток, клещи, а на плече он нес пилу.

Если нам не портят настроения и не дергают без конца, мы многое можем сделать.

— С чего начнем? — спросил Мирек.

Я предложил прежде всего сделать скамейки, это полегче, а потом стол и полки для разных вещей.

— Каких вещей? — удивился Ченда.

— Всяких, — ответил я. — Все, что нам понравится, притащим в клуб.

Мирек заявил, что он принесет керосиновую лампу и старую кофейную мельничку, она ему очень нравится: когда на ней мелешь, она поскрипывает, словно кто храпит во сне, и это удивительно смешно.

Ченда пообещал принести несколько книг, которые спрятаны у Романа в шкафу, — мы их поставим на полки и вечером при свете Мирековой лампы будем читать.

А я предложил начать со скамеек. Ченда тотчас заявил, что скамейка — самая простая вещь на свете, и с видом знатока постучал молотком по доскам, так что я не рискнул его спросить, делал он когда скамейку или нет, а то еще разозлится.

Потом Ченда приказал нам с Миреком вытащить из груды досок толстый кол, который следует распилить на чурбанчики, а потом к ним прибить доски.

— На четыре скамейки понадобится восемь чурбанов, — сосчитал Ченда. — Ну, ребята, за дело!

Он поплевал на ладони, уселся и, изображая из себя великого специалиста, стал осматривать пилу — все ли зубья на месте.

Кол лежал в самом низу кучи, и потому сначала нужно было перебросать доски.

Мы с Миреком подняли одну доску, Мирек скомандовал:

— Хоп!

И в ту же секунду — шварк доску на пол! Я даже не успел выпустить из рук свой конец доски, и меня здорово стукнуло.

— Ой! — зашипел я, обругал Мирека, а когда мы взялись за вторую доску, заявил, что теперь будем бросать по моей команде.

Мирек пожал плечами, и это ему даром не прошло. На сей раз стукнуло его — он тоже не успел вовремя среагировать на мое: «Хоп!»

С третьей и четвертой досками повторилось то же самое. Мирек осматривал поцарапанную руку, а я вытаскивал из ладони занозу.

— Мы с этим колом покалечимся, — заметил я.

— Потому что вы неумехи. — Ченда лениво провел пальцем по зубьям пилы. — Прежде чем отпустить доску, скажите хором: «Раз-два — взяли!» — и тогда все будет в порядке.