Шрифт:
— Надеюсь, ты любишь рисовать, — улыбнулась Мирослава новенькой. — Сегодня мы будем писать акварелью вазу с цветами, которая стоит на столе.
Рисование меня не больно-то интересует, мы только и рисуем эллипсы, кружки, букеты… Я один раз тайком нарисовал Алеша, как он уплетает целую связку сарделек, и учительница сразу оставила меня на час после уроков.
— Посмотри, какие у нее косы, — шепнул я Ченде, а Ченда состроил гримасу и подтолкнул Мирека:
— Мирек, глянь-ка…
Я хоть и не слышал, что Ченда шепчет Миреку, но мог догадаться. У нас на партах стояли баночки с водой для мытья кисточек.
Мирек осторожно схватил девчонку за косу и окунул ее кончик в воду.
Мы смеялись тихонько, чтобы Мирослава не услышала, а новенькая преспокойно обернулась, и не успел Мирек закрыть рот, как она размахнулась и влепила ему подзатыльник.
Мирек шумно грохнулся со стула.
— Что там происходит?
Учительница нахмурилась и укоризненно посмотрела на Мирека. Новенькая сидела как ни в чем не бывало, а покрасневший Мирек медленно поднимался с пола.
— Я упал со стула…
— Вот видишь, — укорила его классная, — сколько раз вам говорить, что нельзя качаться на стульях!
Мирек был в бешенстве от нанесенного ему оскорбления и толкнул приятеля:
— Алеш, развяжи ей бант!
Алеш, правда, с минуту раздумывал, он, видать, струхнул из-за Мирекова подзатыльника, но потом быстро дернул Руженку за ленту. Новенькая спокойно завязала бант и с улыбкой обернулась к Алешу.
В руке она держала кисточку с черной краской. Раз-раз! — и нарисовала Алешу усы.
Алеш зафыркал, по лицу его потекла черная краска. Тут Мирослава подняла голову и нахмурилась.
— Сколько раз вам говорить! Когда рисуете, будьте внимательны, чтобы не измазаться. Алеш, зачем тебе понадобилась черная краска, ведь в букете, который мы рисуем, сплошь яркие краски!
Алеш молча вытирал лицо, а новенькая снова сидела как ни в чем не бывало.
— Что эта гусыня о себе воображает? — рассвирепел Мирек. — Что ей удастся над нами шутить?
— Вы оба несколько неуклюжи, братцы, — сказал Ченда. — Я вам покажу, как надо действовать.
Мирек с Алешем замолчали, а Ченда поднял руку.
— Что тебе? — приветливо отозвалась учительница.
— Можно мне вымыть кисточку под краном? — спросил Ченда. — У меня в баночке уже нет воды.
— Можно, — благосклонно разрешила Мирослава, — но в следующий раз наливай не меньше полбаночки, чтобы на уроке не мешать товарищам.
Ченда с демонической усмешкой обмакнул кисточку в синюю краску и не спеша поплелся к умывальнику.
Еще секунда и на рисунке новенькой оказалась бы большая синяя клякса. Вдруг эта бестия повернулась и подставила Ченде подножку.
— А-а-а-а! — завопил Ченда и упал, ударившись носом.
Кисточка вылетела у него из рук и оставила на паркете большое синее пятно.
— Что ты вытворяешь? — нахмурилась учительница. — Ты не только нарушаешь урок, но даже ходить как следует не умеешь. Вон сколько пятен насажал на паркет!
Мы, Мирек, Алеш и я, переглянулись, а новенькая опять сидела как ни в чем не бывало. Словно Ченда не лежал на полу и не держался за нос.
— Возьми тряпку, — строго сказала классная, — и вытри как следует пол. Твой сосед тебе поможет.
Сосед Ченды — это я. Поэтому пришлось встать и идти ему помогать. Мы взяли тряпки и принялись вытирать пол возле Руженкиной парты.
— Хорошенько, — подгоняла нас учительница, — паркет должен блестеть, как зеркало.
А Руженка, которая перед уроком так благовоспитанно кланялась, пинала нас ногой и тихо смеялась.
— Работать, работать, рабы! Это вам за то, что приставали ко мне.
После рисования мы все четверо были ужасно разозлены, потому что ничего подобного с нами еще не случалось.
— По-моему, братцы, Богоушек по сравнению с Руженкой просто тряпка, — одобрительно произнес Мирек.
А Алеш поднял над головой свой пухлый кулак:
— Руженка — наш враг номер один!
2. ТАЙНА
Мирослава Драбкова сказала, что сегодня мы будем рисовать не в классе и что на переменке нам следует построиться в коридоре, потому что пойдем в Стромовку писать с натуры. Мы закричали «ура», но учительница сделала нам замечание и сказала, что она может и передумать. Тогда мы сразу стали примерными, и Мирослава обрадовалась: