— Еду на границе вряд ли можно назвать разнообразной, — заметил он.

— Фенелла прекрасно готовит, — возразила Аликс, — но я выросла при дворе крестной и привыкла к различным сортам сыра.

— Должно быть, очень странно жить уединенной жизнью в глуши после роскоши и веселья двора, — продолжал Хэпберн. — И все же вы кажетесь счастливой, мистрис Аликс.

— Последние несколько лет при дворе были очень беспокойны, — пояснила Аликс, — да и приступы безумия у короля участились. Бесконечные интриги сторонников Йорков, бесконечные сражения… К тому же мы постоянно опасались, что нас схватят. Королева особенно боялась за безопасность принца Эдуарда.

Она вздохнула.

— Потом умерла моя мать, одна из фрейлин королевы, приехавшая с ней из Анжу. Она никогда не жаловалась. Разве что на усталость… Отец знал: даже если увезти маму в Анжу, где жизнь куда спокойнее, она долго не проживет. Все эти годы, когда она прислуживала королеве, сказались на ее здоровье. Мама умерла как раз до того, как мы были вынуждены бежать на север.

— Простите, — пробормотал Адам. — В войнах, которые ведут мужчины, страдают прежде всего женщины и дети. Вашего отца тоже больше нет, и вы остались сиротой, Мне сказали, что и ваш муж погиб.

— Господи! Когда слышишь, как вы все это перечисляете, понимаешь, что осталась совсем одна… — ахнула Аликс.

— Вы из тех, кто умеет выживать в любых обстоятельствах, и это прекрасно, мистрис Аликс. Уметь выживать — тоже искусство. Вы уже стали любовницей вашего лэрда?

— Милорд! — негодующе воскликнула Аликс, но на щеках у нее полыхнул предательский румянец.

— Да, вы из тех, кто выживает, — рассмеялся Адам.

— Я, не из таких женщин… — начала Аликс, но Хэпберн покачал головой:

— Не из таких. Это сразу видно. Вы любите его. Но, как женщина мудрая, молчите. Он тоже вас любит. Недаром постоянно следит взглядом за каждым вашим движением.

— О нет, милорд, этого не может быть. Жена жестоко его предала. Он никогда не будет доверять женщинам.

Адам снова тихо рассмеялся:

— Какая очаровательная наивность! Ваш лэрд любит вас и когда-нибудь в этом признается. Тогда, малышка, вы будете по-настоящему счастливы.

— Такого не может быть, — прошептала Аликс.

После ужина королевские музыканты, рассевшиеся на маленькой галерее в дальнем конце зала, заиграли задорную мелодию. Аликс невольно стала притоптывать в такт.

— Мадам, позвольте пригласить вас на танец, — сказал Адам, обращаясь к королеве. Мария Гелдернская улыбнулась и захлопала в ладоши.

— Какая чудесная мысль! — воскликнула она и, встав из-за стола, спустилась вниз и повела за собой соседей.

Все встали в круг, взявшись за руки. К ним присоединились Дэвид Г рант и его жена. Вместе они повели хоровод — сначала в одном, потом в другом направлении, — после чего разделились на пары. Сначала королева танцевала с Адамом Хэпберном, Гранты — друг с другом, а Малькольм взял руку Аликс. Джентльмены поклонились. Дамы присели. Мужчины покружили женщин по залу, а затем подбросили в воздух, под крики солдат, сидевших за столами в зале.

Танцующие снова взялись за руки и снова разделились на пары, но на этот раз лэрд кружил королеву, Дэвид — Аликс, а на долю Хэпберна досталась Юфимия. Раскрасневшаяся Аликс смеялась, когда капитан подхватил ее за талию и подбросил в воздух.

В третий раз обойдя зал, Аликс стала танцевать с Адамом. Наконец музыка смолкла и танец закончился. Малькольм шагнул к Аликс, схватил ее за руку и потащил к выходу. Лицо его потемнело от гнева.

— Я думал, ты не такая, как все, но ты ничем не лучше других женщин, — чуть ли не кричал он.

— Что случилось, господин? — удивленно вскинулась Аликс. — Чем я оскорбила вас?

— Думаешь, я не заметил, как бесстыдно ты флиртовала с Хэпберном и Грантом во время танца? — взорвался лэрд. — Ты клялась быть со мной честной!

— Я была и осталась честной. И ни с кем не флиртовала. Просто веселилась, как когда-то при дворе крестной. Или ты хотел бы, чтобы я танцевала с кислой физиономией и улыбалась только тебе?

— Да, черт бы все побрал! — почти заорал он и стал жадно целовать ее, притиснув к каменной стене коридора. — Ты моя, Аликс. Моя! И Хэпберн, и Грант пожирали тебя глазами! Я сам видел!

Аликс лихорадочно гладила его лицо.

— Кольм, я твоя. Больше мне никто не нужен. Это чистая правда. Я не могу помешать другим мужчинам восхищаться мной. И очень приятно видеть восхищение окружающих. Но я не поощряла ни одного мужчину, кроме тебя, и ты прекрасно знаешь, что я не лгу. Я не Робена Рамзи.

Он ревнует!

Она едва не рассмеялась, поняв это. Он ревнует! Может, любит ее? Или просто считает своей собственностью?

Она не узнает, пока он сам не скажет…

— Вернемся в зал, господин, пока нас не хватились. Королева еще не удалилась на покой, и мы не можем уйти раньше ее.