Скарлетт и Картер наконец ушли, оставив Раскина в состоянии легкого раздражения. Невзирая на предупреждающую табличку на стене, он раскурил сигарету.

Достали.

Этот рейд на Забвение станет самой жирной точкой в его карьере.

Но не успел он сделать и двух затяжек, как стеклянные створки инструктажной вновь разъехались в стороны.

Нелегкая принесла полковника Шнайдера.

— Помните, мы договаривались, что я покажу вам место посадки «скаута», а затем вы уже решите — стоит ли рисковать?

— Да? — удивился Раскин. Он забыл! Всеобщий энтузиазм и тотальная вера в него сделали свое дело; он стал расценивать предстоящую высадку как нечто само собой разумеющееся…

— Не мешало бы посмотреть, полковник.

Шнайдер подошел к стене, вынул из ниши дистанционное управление. Стена замерцала, превращаясь в экран.

— Мы вошли в зону уверенной связи с «Ретивым». Картинка идет через него. Смотрите!

Раскин развернулся вместе со стулом к экрану. Прищурился. Поначалу он видел лишь черно-серую зернистую массу. Скалы, глыбы — обычный пейзаж для мертвой планеты. Затем в этом нагромождении он разглядел очертания, несвойственные дикой природе. Очевидно, «скаут» был способен мимикрировать и полностью слился с окружающей средой.

— Видите? — на экране появилась красная точка лазерной указки.

Шнайдер обвел по контуру китообразный объект, явно инородный среди каменного хаоса. Раскин кивнул: как он мог не заметить корабль сразу?

— Теперь интереснее, — лазерная точка указала поочередно на четыре объекта, сориентированные, очевидно, по сторонам света. Если соединить противоположные пары линиями, то «скаут» находился бы на их пересечении. Шнайдер увеличивал изображение до тех пор, пока не проявилась мозаика пикселей. Теперь Раскин мог рассмотреть один из этих объектов. Вертикально стоящий металлический цилиндр около полутора метров высотой — оценил ушелец.

— Остальные три — то же самое, — прокомментировал полковник.

— Да это же — мобильные реакторы, — пробормотал Раскин.

Что за чертовщина? Компактный реактор, способный выработать около половины гигаватта энергии, на Забвении — всего лишь тяжелый балласт, не более.

— Верно — реактор! — поддержал Шнайдер. — Смотрите еще…

Изображение плавно переместилось. В нескольких метрах от реактора находилась платформа транспортера. Она была оснащена маломощным антигравом и могла парить на полуметровой высоте над землей. Сейчас же она валялась на грунте, вероятнее всего — на том месте, где ее застигло «смещение».

Картинка переместилась еще немного в сторону. Раскин вздрогнул: рядом с платформой лежал скафандр.

Нет, не скафандр, а человек в скафандре.

Лежал ничком, раскинув руки. Мертвый, чужой и бесконечно одинокий под яркими звездами, одной из которых было его Солнце.

Раскин часто закивал и потер внезапно задрожавшими руками лысину.

Будь проклято Забвение. Будь проклята планета-убийца.

— У противоположного реактора еще один покойник, — сказал негромко Шнайдер. — Третий член экипажа, скорее всего, находится внутри корабля. Ребята пытались что-то смонтировать до того, как их накроет «смещением». Отчаянно пытались, Федор… Но, как мы видим, — не успели.

— Зачем? — выдавил из себя Раскин. На его взгляд, все старания экипажа являлись абсолютной бессмыслицей. Они ведь работали в космосе не первый год и должны были прекрасно понимать, что угодили в ловушку, из которой выхода нет.

— Вот и нам интересно — зачем? — вздохнул Шнайдер. — Зачем им понадобились реакторы? Зачем это строгое расположение? Почему в их действиях определенно видна система? Согласитесь: складывается впечатление, будто они знали, что делать, а не тратили последний воздух на жест отчаяния. Да зачем они вообще утруждали себя целенаправленными действиями, когда в их положении самым разумным было — помолиться? Я еще раз повторю, — его темные глаза блеснули, — они неспроста оказались на Забвении.

Раскин сжал губы.

— Надо признать, Шнайдер, вы умеете заинтриговать, — сказал он через силу.

Полковник развел руками.

— Я предпочел бы разговаривать с этими ребятами в своем кабинете, а не интриговать, показывая кому-то их трупы.

— Простите… И вы считаете, там есть нечто, что поможет нам бороться с Треугольником и Грибницей?

— Ха! Мне нравится это «нам», Федор. Вы тоже превращаетесь в управленца? — Шнайдер усмехнулся. Вокруг нечеловеческих глаз собралась сеть морщинок. — Или вы почувствовали себя неотъемлемой частью команды единомышленников? Вот об этом и речь. Да, я считаю, что следующий ход — наш. Мы покажем треклятым инопланетяшкам, что такое симметричный ответ землян! Придет время, Федор, придет время…

Ему позволили подкрепиться стаканом теплого прозрачного бульона. В бульоне плавали мелкие брусочки красной моркови и еще более мелкая стружка зелени. Кормить ушельца чем-то более серьезным запретил корабельный медик. Он опасался, что при посадке шаттла на долю Раскина придутся серьезные перегрузки и съеденное им потяжелеет в несколько раз прямо в кишках, а это может привести к повреждению внутренних органов… Ну, или же ушельца попросту стошнит в скафандре.

Бульон оказался очень даже съедобным.