Не теряя времени, Кассандр поспешил в Мунихию к своему верному другу Никанору.

«В создавшейся ситуации многое зависит от обстоятельств, – подумал Птолемей. – И, главное, везения!..»

Над Афинами опустилась мрачная ночь. Огромные волны тяжело ударялись о каменную дамбу в Пиреях, раскачивая триеры в гавани. Холодный пронзительный ветер завывал на улицах города, казалось, что от его порывов громадная статуя Афины-Паллады с копьем и щитом вздрагивает на своем гранитном пьедестале.

В эту мрачную ночь Фокион, сидя в своем доме у светильника, снова и снова вчитывался в царское постановление, возвращающее греческим государствам их свободу и автономию.

«Так как наши предки оказывали неоднократно добро эллинам, то мы желаем сохранить их традиции и дать всем доказательство благосклонности, с которой мы продолжаем относиться к грекам. Когда скончался Александр Великий и царский престол перешел к нам, мы сообщили об этом во все греческие города, предполагая возвратить всем мир и установленное нашим царственным отцом Филиппом государственное устройство. Но так как во время нашего пребывания в далеких землях некоторые греки в своем ослеплении начали войну против Македонии и были побеждены нашими стратегами, благодаря чему города Греции подверглись различным бедствиям, то вы были убеждены, что вина в том падет исключительно на наших стратегов. Теперь, исполняя наше первоначальное намерение, мы даруем вам мир, даем вам государственное устройство, какое вы имели при Филиппе и Александре, и все привилегии, сделанные великими царями в вашу пользу. Изгнанникам или тем, кто был изгнан нашими стратегами после того, как Александр вступил в Азию, мы разрешаем возвратиться на родину. Возвращаемые нами лица пользуются своими прежними правами и должны сами жить спокойно, ибо относительно них будет забыто всё прошлое. Исключаются только изгнанные за убийство и святотатство. Афиняне сохраняют в своем владении то, чем они владели при Филиппе и Александре. Вы должны уважать наше настоящее решение. Никто из греков не должен вести войну против нас или вообще предпринимать какие-либо меры против нас. Действующим вопреки этому постановлению грозит изгнание со всем их родом и конфискация имущества.»

Очень тяжело сознаваться самому себе в собственном бессилии изменить что-либо в возникшей опасности, грозящей государству, в котором являешься полновластным правителем.

– Как глубоко пала Греция и в какой полной зависимости от Македонии мы находимся, – с тоской в голосе воскликнул Фокион.

Пламя светильника освещало величественное и прекрасное лицо мудрого старца, думающего в эту бессонную, беспокойную ночь о спасении государства.

Мудрый Фокион прекрасно понимал, что свобода, к которой Полиперхонт от имени царей призывал греческие города, это не что иное, как воззвание партии регента против преданных делу Кассандра олигархов. Истина требует признать, рассуждал Фокион, что олигархия, сложившаяся под македонским влиянием, внесла после долгой борьбы различных партий спокойствие и устойчивость в греческие города, но народ, безусловно, в страхе и повиновении держали только мечи македонских гарнизонов.

«Полиперхонт послал в греческие города предложения казнить главных представителей олигархий, а имущество их конфисковать. Таким образом он надеется уничтожить партию Кассандра! – страх за судьбу вверенного ему государства охватил Фокиона. – Как сохранить Афины от новых потрясений, не дать погибнуть среди надвигающихся бурь? Как?..»

Резкие порывы ветра и зловещие крики сов были ему ответом.

Фокион почувствовал, как это бывает в такие моменты, внезапную усталость, опустил голову на руки. Как не хватало ему сейчас верного друга и соратника Демада, казненного по приказу македонян.

Возмущение против него в Афинах приняло катастрофические размеры!.. И он, страстно желающий вернуть своему любимому городу мир и покой, был бессилен помочь своим гражданам.

Страшные смуты начались в Афинах.

Тысячи изгнанников возвратились на родину и жесточайшей местью вознаградили себя за свое длительное пребывание вдали от нее.

Озлобление народа, который внезапно снова почувствовал в своих руках силу и получил право с помощью суда воздать возмездие ненавистным богачам, наполнить казну государства конфискованным имуществом и насытить на несчастье людей свою жажду ненависти возрастало с каждым днем.

Слухи о бесчинствах, происходящих в Афинах, распространялись по городу с быстротой молнии.

Говорили всякое.

– Возвратившиеся изгнанники под покровом ночи грабят лавки с продуктами.

– Что лавки!.. Они рушат дома и убивают людей!.. Не щадят ни детей, ни стариков!.. Вырезают целые семьи!..

Ночные улицы были пустынны. Бесчинства и произвол, царящие в городе, загоняли людей в дома засветло.

Упорно утверждалось, и не одним человеком, что некоторые из олигархов задушены у себя дома прежними друзьями, имущество которых они захватили во время их изгнания.

Настоящий скандал разразился в Афинах, когда граждане города узнали о смерти Антипатра. Новость достигла города по приказу Кассандра только через несколько месяцев после того, как стратег Никанор по повелению давно умершего Антипатра сменил прежнего начальника гарнизона Мунихии.

Афиняне поняли, что их жестоко обманули, что все происходящие в городе беспорядки тесно связаны с событиями в Мунихии.

В эти дни народные собрания на Пниксе были многолюднее и шумнее, чем когда-либо. Со всех сторон в адрес Фокиона сыпались упреки и обвинения.

– Фокион прекрасно знал об интригах при македонском дворе!..

– Он знал, что Кассандр отдает приказы от имени своего умершего отца и хитростью захватил Мунихию в свои руки.

– Фокион – сторонник Кассандра!..

– Он участвовал вместе с Антипатром в травлях Демосфена!..

– В смутах в Афинах повинен только Фокион.

Молодой голос старался перекричать шум толпы.

– Обратите внимание на слова царского послания: все афиняне должны принять участие в управлении государством.