– Поклянись, что твой конь будет попирать порабощенную землю Египта! Скажи мне это и действуй, немедленно действуй, ради меня и во имя великой цели!

Туман честолюбия, жаждущего удовлетворения, окутал лицо Антигона.

– Клянусь! – против своей вели тихо проговорил Деметрий, чтобы успокоить отца, хотя на этот раз он сомневался в победе, считая, что лучше уберечь армию от новых потерь и немедленно заступить.

Но о своих сомнениях он решил поведать отцу в ближайшие дни, а сейчас необходимо было отдохнуть, собраться с шалями и успокоиться в объятиях несравненной Ламии.

В этот миг Антигену доложили, что многие воины, не выдержав воинской муштры и лишений похода, бежали из лагеря Антигона в лагерь Птолемея, который обещал им через своих глашатаев щедрее вознаграждение.

Охваченный бешенством от услышанной новости, Антигон чуть не задохнулся, спазмы долго мешали ему заговорить, наконец, еле внятно он прохрипел:

– Как низко пали нравы! Приказываю жестоко карать всех дезертиров!.. Усилить сторожевые посты вдоль берега!..

И, с тоской взглянув на сына, сокрушенно произнес:

– Ну и день выдался сегодня!..

Деметрий попросил у отца несколько дней на размышления и поспешил на корабль в объятия Ламии.

Рыжеволосая, неповторимая Ламия оживила Деметрия, как солнце змею после зимней спячки, лениво развертывающуюся на камне для внезапного нападения.

– Нам хорошо вместе?

– Да! Нам очень хорошо, – согласно кивнула она.

Они оба засмеялись.

– Что было бы со мной, если бы тебя не было рядом?..

– Были бы другие!..

– Но ты лучше всех…

Она сидела перед ним на лаже, сверкая глазами, чувствуя свое превосходство над всеми женщинами, и он в восхищении воскликнул, касаясь благоухающей, нежной кожи её лица:

– Тебе трудно найти замену!..

И по части изобретения оргий Ламии трудно было найти равных.

Каждый вечер юные рабыни в пурпурных прозрачных одеждах, с заплетенными в косы волосами, покачивая станом, соблазнительно извиваясь, вместе с мальчиками в набедренных повязках услаждали взоры многочисленных соратников Деметрия на пиру, удивляли изысканными блюдами, красовавшимися на серебряных подносах, поставленных на спины бронзовых силенов.

Юные девы ж мальчики-подростки бесшумно скользили среди гостей по полу, усыпанному благоухающими цветами.

Пресыщенный Деметрий: часто отказывался от изысканных блюд, которые приводили в восторг всех гостей на пиру.

Бесстыдный разврат бушевал на коврах, на шкурах зверей, на ступенях лестниц, на палубах: повсюду на корабле.

Ламия с высоты своего ложа руководила силами сладострастия, рукоплеская особенно изобретательным парам.

Любуясь своей возлюбленной, Деметрий шептал ей:

– В Афинах я тоже воздвигну тебе храм, как и на Кипре!..

Вечерние попойки, длящиеся до утра, наполняли корабль шумом, который был слышен даже на берегу.

День проходил за днем, а флот и войско Антигона стояли в бездействии. Несколько дней и ночей Ламия и Деметрий не расставались друг с другом.

Антигон пришел в ярость, узнав об оргиях на корабле, и приказал немедленно доставить к нему Деметрия, которого мгновенно отрезвил приказ отца.

Деметрию доставляло наслаждение проводить свободные часы в обществе красавицы-гетеры, но отца он любил сильнее всех на свете, и отцовский приказ был для него единственным законом.

– Может быть хватит заниматься глупостями? – в упор спросил Антигон вошедшего к нему сына.

Вспыхнувший гнев при виде сына уступил место безграничной отцовской заботе о его судьбе.

– Разве любовь глупость, отец?..

– Для тех, кто убедился, что жизнь состоит из борьбы за власть, да…

– Я никогда не откажусь от любви женщин, – упрямо возразил Деметрий. – И от наслаждений, которые дарует жизнь!..

– Послушай-ка, Деметрий, – продолжал невозмутимый полководец и любящий отец, – твоя заслуженная слава делает тебя свободным от всякого контроля с моей стороны, но от опеки государства ты избавишься только тогда, когда будешь лежать в могиле… Не упускай этого из виду!.. Прислушайся к моим советам, пока я жив, сын!.. Не забудь, что после моей смерти ты будешь обязан постоянно заботиться об укреплении своей власти для пользы государства!..

Деметрий понял, что отец прав, и не нашел, что возразить ему. Антигон же увидел, что победа осталась за ним, но счел благоразумным не выказывать этого, а только напомнил:

– Старость дальновидна, потому что богата опытом. Я уже старик и советую тебе запомнить… Любовь умирает, как скоро удовлетворится, честолюбие же нет пределов… Четолюбие ничем не удовлетворишь… Побеждают в жизни лишь те, кто честолюбив…

– Я тоже начинаю чувствовать любовь к власти, – признался отцу Деметрий.