Когда люди устраивают революцию, они всегда хотят построить новое общество, которое будет принципиально отличаться от старого — а то ради чего и огород-то городить? Но беда в том, что мечты – мечтами, а знают они только старую жизнь. Некоторые революции действительно принципиально меняют жизнь. А в результате иных жизнь остается старой, но вывески в ней – новые.

Чем принципиально профессиональный революционер Сталин отличался от, скажем, царя Ивана Грозного? Чем корейский коммунистический лидер Ким Ир Сен, по сути, отличался от любого азиатского диктатора?

Тут ведь в чем закавыка? Старую-то жизнь уничтожить еще можно, но дальше-то нужно строить то, чего никогда и не было. А вот с этим – проблемы…

Вот англичане устроили свою буржуазную революцию. Революционер Кромвель победил короля Карла I. Короля, как водится, казнили, Англию провозгласили республикой. Ура! Да здравствует победа революции! Революционеры на радостях одарили Кромвеля должностью «пожизненного лорда-протектора». Логика, видимо, была такая: король – это, конечно, отвратительно, это вчерашний день истории, а вот пожизненный лорд – это ж совсем другое дело!

Кромвелю править понравилось, он перестал созывать парламент – мол, нечего тут разговаривать, когда я управляю. Когда пламенный революционер умер (или был отравлен, это точно неизвестно), его сначала похоронили, но потом тело было извлечено из могилы, повешено и четвертовано, что было традиционным наказанием за измену в Англии. Англичане решили больше не искать от добра добра и возвели на престол сына казненного короля Карла под номером П. Конечно, в Англии были проведены всякие демократические преобразования и она стала в конце концов вполне себе даже демократической страной… но при монархе.

Революция – это кровавый беспорядок, устраиваемый ради некоей прекрасной будущей жизни, которая нередко на поверку оказывается копией, иногда ухудшенной, жизни старой. И тем не менее многие из нас до сих пор убеждены, что революция – это не просто нечто необходимое, но и нечто хорошее и правильное.

Думается, третий президент США Томас Джефферсон малёк погорячился, утверждая, что у каждого поколения должна быть своя революция. Или не погорячился?

А что, не бывает бескровных революций? Случается. Такие революции называются «бархатными», чаще всего они происходят по велению власть предержащих, как это было, скажем, на нашей памяти в России и в Европе.

Но, как правило, революция – это всегда разгул недозволенности. То, что еще вчера называлось в лучшем случае хулиганством, а в худшем – преступлением, сегодня в связи с революцией начинает иметь не просто смысл, но смысл возвышенный, смысл, устремленный в будущее.

В 1917 году, в течение нескольких дней после оглашения акта об отречении Николая II от престола, в одном только Кронштадте моряки убили 260 офицеров, повинных только в том, что они – офицеры, причем 36 из них убили в один день! Военный губернатор адмирал Р.Н. Вирен – герой обороны Порт-Артура – сначала был зверски избит, а потом заколот штыками и сброшен в овраг. Командующего флотом, человека, который основал службу связи Балтийского флота, Адриана Непенина сначала арестовали, но по дороге на гауптвахту один из конвоиров расстрелял его выстрелом в спину.

Революция все спишет! – лозунг очень понятный и, увы, близкий человеческой натуре. Революция вообще убивает, не задумываясь. Когда строишь прекрасное будущее, как-то не остается времени обращать внимание на такие «мелочи», как человеческие жизни.

Во Франции в революционные 1793–1794 годы были гильотинированы более 18 тысяч человек. За первые 718 дней были обезглавлены 41 ребенок, 344 женщины, 102 семидесятилетних старика и даже один старик 93 лет…

Казалось бы, после такой «статистики» люди должны были проклясть революции навсегда. Но куда там! Желание быстренько построить прекрасное будущее так заманчиво… Причем тут жизнь каких-то детей, женщин и стариков?

Да, общество движется революциями. Это факт. Революции да войны – действительно локомотивы истории. Так повелось. Человечество – это фрегат, который плывет вперед по кровавым рекам.

Как нам, жителям XXI века, к этому факту относиться? По-прежнему считать, что будущее оправдывает любые жертвы? А может быть, человечество и развивается так, скажем мягко, нелепо, что никак не может выработать гуманистическое – извините за выражение – отношение к революциям? Не хочет понять, что никакое будущее не стоит жизней безвинных людей, женщин, стариков, детей?

В школе наших детей учат, что драться нехорошо: не надо, мол, с помощью кулаков решать свои проблемы. Но когда речь идет об истории, мы привычно считаем, что драться не только хорошо, но даже необходимо.

Мы не можем переделать прошлое. Но мы можем изменить свое отношение к нему. Может быть, в этом залог того, что будущее будет не по-революционному, а по-настоящему светлым?

Не забыть еще при этом знаменитый афоризм: революции готовят романтики, делают фанатики, а плодами их пользуются негодяи. В данном контексте мне лично никем из них быть не хочется.