— Твои шансы были бы куда лучше, — бросил он, — если бы ты сдержала свой темперамент и не впустила бы к себе в дом совершенно незнакомого мужчину!

Как ни старалась Дороти не краснеть, она ничего не могла с собой поделать. Щеки ее запылали, и, разозлившись, она принялась горячо оправдываться, прекрасно понимая, что не стоит это делать.

— Тебе не следовало бросать меня на вечере одну. Что же мне оставалось делать, Милтон? В зале не было ни одного знакомого, некому было даже проводить меня домой.

— Ах вот как! Значит, Шелдон Трент всего лишь подвез тебя домой? — рявкнул Милтон. — Неужели каждый мужчина, который провожает тебя домой, спит с тобой?

Третий адвокат, седовласый Эрвин Линвуд, также специализирующийся на делах об опеке, предостерегающе поднял руку.

— Хватит, Милтон! Это уж чересчур.

— Не думаю, Эрвин, — со злостью проговорил Милтон. — Этот Трент и его адвокаты наверняка воспользуются ситуацией и объявят ее морально неустойчивой… Видит Бог, это самое мягкое, что можно сказать по такому поводу.

Дороти вскочила в негодовании.

— Морально неустойчива? Но это же абсурд. У меня нет привычки… — она запнулась, — привычки спать с кем попало. Никогда в жизни я не делала этого. А как насчет самого Шелдона? Разве он не вошел в дом к незнакомой женщине? Получается, что Трент виноват не меньше, чем я. — Нахмурившись, она смотрела на адвокатов. Но те, за исключением Милтона, не выдавали своих чувств, подобные опытным игрокам в покер. — Ну что вы на это скажете? Мы все-таки живем в двадцатом веке и у нас равноправие!

Линвуд мрачно покачал седой головой.

— Только не в том, что касается опеки, — произнес он, как бы извиняясь. — К сожалению, все еще существует двойной стандарт…

— Кроме того, — со злостью вмешался Милтон, — поведение Трента, его мораль или отсутствие таковой не угрожали ребенку. Ведь не он впустил в свою спальню незнакомку, а потом уснул, оставив ребенка беззащитным. — Гауэр злорадно ухмыльнулся, увидев, как сникла несчастная женщина. — Такова правда, Дороти. Скажи спасибо, что он не убил тебя в твоей же собственной постели.

Ей нечего было возразить, нечем защищаться. Милтон был вне себя оттого, что произошло, и она знала почему. Он никогда не любил ее по-настоящему, но давно стремился затащить в свою постель. Ради этого готов был даже жениться на ней. К каким уловкам он только ни прибегал за эти годы — от комплиментов до подарков. Раскошелился даже на кольцо с бриллиантами, лишь бы она стала его любовницей.

Все напрасно. И теперь узнав, что она мгновенно согласилась на близость с каким-то незнакомым мужчиной, Милтон рассвирепел.

Да, легкий успех Шелдона оказался для него жестоким ударом. Он поразил его гораздо сильнее собственной неудачи. Чувство обиды сменилось ненавистью.

Дороти с горечью думала, что сама виновата во всем случившемся. Теперь она ни за что не согласилась бы танцевать с Шелдоном, не стала бы класть голову ему на грудь, не целовала бы его у двери…

Но она бессильна изменить прошлое. И вот из-за своей ошибки рискует потерять сына.

— Так что же вы мне предлагаете? — Она окинула вопросительным взглядом адвокатов. — Я отказываюсь просто так отдать сына этому человеку. Если бы Шелдон Трент объявился четыре года назад и заявил права на своего племянника, я бы даже не подумала встать у него на пути. Но ведь он отказался от него и подписал документы.

— Он говорит, что не делал этого. Вы ведь знаете, — заметил Линвуд, — мистер Трент утверждает, что его подпись подделана.

Адвокат говорил бесстрастно, поди разберись, что у него на уме. И все же его наигранное беспристрастие не обмануло Дороти. Для нее было очевидно, что не только он, но и его коллеги в глубине души считают, что Шелдон говорит правду. Разумеется, за определенную плату они не откажутся представлять ее интересы в суде в меру своих сил и способностей. Но несомненно, для себя они уже сделали вывод. Их логика проста: Шелдон богат, очень богат, и деньги дают ему неоспоримое право заполучить все, что ему хочется.

— Но я не верю ему! — разозлилась Дороти. Черт возьми, в конце концов, за деньги, которые она платит этим адвокатам, они обязаны встать на ее сторону! — Трент не в первый раз лжет. Ты ведь можешь это подтвердить, Милтон! В тот вечер, на аукционе, он сказал, что его зовут Шелдон Остин.

— Но так и есть, — как всегда вежливо заметил Линвуд. — Шелдон Остин Трент. В книге гостей он записался именно так. Мы проверяли. Распорядитель на аукционе ошибся… Будьте благоразумны, мисс Джексон. Вы хватаетесь за соломинку, и это можно понять. Безусловно, вам очень тяжело потерять Дэвида…