Шрифт:
Неторопливо шагали верблюды, уже которую неделю кряду шаркая толстыми ступнями по черным пластинам дороги. Как бы дремля, семенили ослы.
Кое-где с холмов на караван поглядывали пугливые антилопы, порой проносился длиннорогий горный козел. Изредка, вероятно с надеждой на добычу, в небе над головой кружил сокол.
И снова покой. Только ветер подгоняет пыль по обе стороны черной дороги.
В долинах росли деревья и кустарники. Среди них Айстис заметил куст с широкими листьями в колючках. Цвел шиповник, напоминающий тот, что рос на его родине, около дома. Только у этого цветы были крупнее.
Местами к дороге подступали участки белого песка. Они простирались слева, напоминая Великие Пески…
Караван держал путь на юг. Ландшафт становился все суровее. Дорога проходила по ущельям, словно бы пробитым в скалах, ныряла в туннели, такие высокие и широкие, что даже сильно навьюченные верблюды беспрепятственно проходили сквозь них со своей поклажей. Справа виднелись склоны гор, усеянные камнями — то круглыми, словно обкатанными, то острыми.
Местами вдоль дороги виднелись кучи камней. Их вершины были украшены то куском ткани, оторванным от одежды, то клоком шерсти, прикрепленным к палке. Камни были сложены путниками, которые так выражали свою благодарность горным духам за то, что они помогли преодолеть ущелье или вершину.
Палки с кусками ткани или клоками шерсти были воткнуты в землю и вдоль дороги. Айстис не мог догадаться, зачем они, пока не увидел, как маленькая ящерица, которая сползла с дороги в песок, вдруг стала в него погружаться! Как она ни старалась, как ни извивалась, но уже не сумела выкарабкаться и исчезла в песке.
Теперь Айстис с ужасом смотрел на песок. Чего доброго, он проглотит не только ящерицу, но и человека, а возможно, и целый караван!
Навстречу по дороге шли люди, подгонявшие перед собой коз. Единственная одежда на них — набедренные повязки из крашеной ткани.
Начался еще один подъем, на этот раз такой крутой, что Айстис стал ощущать нехватку воздуха. Он сильно испугался, когда почувствовал, что не только воздуха не хватает, но и зрение ухудшается. Чем караван выше поднимался в гору, тем Айстис хуже видел. Он тер лицо руками, пытался вырваться из своего мешка, но ничего не мог поделать: краски белели, дневной свет угасал. Наступил момент, когда Айстис, держа руку перед глазами, перестал ее видеть. Он ослеп…
Айстис не мог сказать, как долго они продвигались вперед во тьме. По-прежнему звенели колокольчики, покрикивали сопровождающие, блеяли овцы и козы. Только Айстис их не видел, как ни старался. Неужели придется смириться со страшным несчастьем, которое на него обрушилось? Он готов был уже броситься в засасывающий песок и погрузиться в его пучину, как та бедная ящерица. Какой смысл ждать, если наступил конец света? Если бы не веревки, которыми он был привязан к мешку, он бы так и сделал. Но врезавшиеся в тело веревки отрезвили его. Айстис вспомнил родную деревню, где до глубокой старости дожил их сосед — его называли Расскажу-Сказку. Он лишился зрения в военном походе еще в молодости и стал Вайдисом [103] . Расскажу-Сказку научился играть на канклес [104] и под звуки струн пел о том, что давно прошло и что происходит сейчас… Ни один праздник не обходился без Расскажу-Сказку. И стар и млад издали кланялись ему, говоря, что в душе Расскажу-Сказку живут боги… Вот и он, Айстис, как Расскажу-Сказку, будет теперь сидеть у очага и рассказывать о том, что видел в далеких краях. Его будут слушать все дети рода…
103
Вайдис — певец, который под звуки струнного инструмента поет об истории народа, рассказывает предании, легенды.
104
Канклес — литовский струнный щипковый музыкальный инструмент.
И тут же Айстис посмеялся сам над собой. А как он, слепой, вернется домой?
Звякнули колокольчики. Послышались крики, призывы остановиться. Видимо, наступила пора отдыха. Но нет! Верблюды продолжали идти вперед, только медленнее — вероятно, дорога повела вниз, в долину…
Айстис сидел, зажмурив глаза.
Караван долго спускался с гор. По-видимому, горы эти были выше всех остальных.
Наконец послышались новые голоса. Переговаривались между собой женщины. Кричали дети. Откуда они? В караване детей не было…
Повернув голову в ту сторону, откуда раздавались голоса, Айстис решился открыть глаза. И вскрикнул от удивления: он опять видел!
Перед ним был старый колодец, обложенный бревнами, покрытыми мхом. Мужчины при помощи длинного шеста с крюком на конце поднимали из него бурдюк, полный воды. Меж ними сновали голые детишки. Шумно переговаривались женщины, с любопытством оглядывая караван, который проходил мимо колодца. Айстису трудно было поверить, что он снова видит. Но именно так и было: он видел!
Вертя головой во все стороны, как бы вновь открывая мир, он с жадностью всматривался в пестрые краски, мысленно вознося молитву к богу Патримпасу, вернувшему ему зрение. Вернувшись домой, он всем расскажет, что пережил.
Айстису было невдомек, что нарушение зрения было вызвано непривычным климатом и крутым подъемом в горы…
Слева простирались пески, по которым гуляли ветры. Справа чернели горы. Между ними виднелись белые башни. С вершин в долину спускались белые тропы. Вдоль них к скалам, словно птичьи гнезда, лепились домики.