– Телепортировать? – нахмурился храмовник. – Вряд ли. Надорвусь скорее. И буду потом пластом минимум неделю лежать – силы восстанавливать.

– Обидно, – огорченно хмыкнула я. – А то есть тут неподалеку небольшой лаз. Всего-то несколько шагов под землей преодолеть надо. А там ищи-свищи нас в поле.

– Несколько шагов, говоришь… – выдохнул Шерьян и крепко задумался, то и дело кидая оценивающие взгляды на наших скакунов.

Те, почувствовав нехорошее внимание хозяина, как-то насторожились и даже перестали щипать пожухлую, выгоревшую под безжалостным южным солнцем траву.

Тем временем от головы очереди, упирающейся в накрепко закрытые городские ворота, послышались громкие крики. Я вытянула голову, пытаясь увидеть, что там происходит. И тут же неприлично фыркнула. Из караульного помещения, видимо, отведенного для осмотра женщин, выбежал красный, словно перезрелый помидор, стражник, на лбу которого вздувался здоровенный шишак. А за ним, по-звериному рыча, вылетела разгневанная женщина, в руках которой красовалась сучковатая крепкая дубинка.

– А ну иди сюда! – Запыхавшись, преследовательница остановилась, утирая со лба пот. – Счас я тебе покажу, как меня под платьем щупать! Я тебя счас так приласкаю – имя свое позабудешь! Приказ бургомистра, видите ли! Да я этому бургомистру его бургомистренный поганый язык вырву и…

Очередь ответила одобрительным гоготом, услышав, что именно собралась делать женщина со столь важным органом городского главы.

– Дура! – Отбежав на достаточное расстояние, стражник рискнул повернуться к противнице. – Да кому твои потные телеса нужны? Приказ я выполняю, самому, может, неприятно всяких бабищ трогать.

– Чего?! – взъярилась еще пуще женщина, уязвленная столь пренебрежительным отзывом о своих достоинствах. Перехватила дубинку поудобнее и с самым угрожающим видом пошла мужчине наперерез. – Иди сюда, соколик ясный. Счас ты у меня познаешь ласку настоящей женщины!

Стражник испуганно икнул и нерешительно схватился за рукоять меча. Затем оглянулся на товарищей, которые старательно делали вид, будто совершенно здесь ни при чем.

– На бабу клинком замахиваться?! – оглушительно взревела рядом гномиха, с самым мрачным видом потрясая боевым топором. – Да что же это на свете творится? Бабы, наших бьют!

– Ой, что сейчас будет! – Я в предвкушении потерла руки, собираясь в полной мере насладиться сценой побоища между женщинами и несчастными стражниками. – Ну, бабье племя, вперед!

Очередь мигом ощетинилась сковородками, палками и даже мечами, которые некоторые особо решительно настроенные матери семейств отобрали у мужей. Затем с глухим рычанием поползла вперед. Стражник, осознав, какую ошибку только что допустил, тут же выставил обе руки перед собой, показывая, что не вооружен. Но делу это уже помочь не могло. Еще пару мгновений – и историю Мейчара украсила бы очередная легенда про доблестное сражение защитников города с превосходящими силами обезумевшего противника. Правда, не уверена, что победа в итоге достанется сторонникам бургомистра.

– Тефна, показывай, где тут твой лаз, – очнулся наконец от своих тяжких раздумий Шерьян, не обращая никакого внимания на творящийся вокруг беспорядок.

– Угу, – отозвалась я, напряженно следя за тем, как несчастные стражники беспорядочной гурьбой кинулись в караульное помещение, где попытались забаррикадироваться. Тотчас же дверь едва не слетела с петель, когда в нее с размаха впечаталась гномиха.

– Тефна! – раздраженно повторил храмовник. – Лучше нам побыстрее отсюда убраться. Максимум через пару минут к стражникам подоспеет подмога. Всех в темницу посадят, не разбираясь, кто в драке участвовал, а кто просто мимо проходил. Не меньше недели на все эти разбирательства потратим.

Я с огорчением вздохнула и наконец-то соизволила отвернуться от красочной картины штурма помещения. Верховодила в этом действии уже знакомая гномиха. Ее муж стоял рядом с нами и то и дело сокрушенно охал, когда воинственно настроенная женушка взмахивала топором, пытаясь прорубиться к спрятавшимся стражникам.

– Какое оружие портит! – тихо бормотал он себе в бороду, болезненно вздрагивая при каждом лязгающем звуке, который рождался от соприкосновения стали с камнем или с металлическими заклепками на двери. – А что поделать? Пусть уж лучше топор загубит, чем мне голову обухом проломит. С нее ведь станется.

– А моя мне сковородкой едва нос набок не свернула, – подхватил его жалобы купец, стыдливо прикрывая лицо рукой. – Я лишь ее урезонить попытался. Чего в самую гущу-то лезть? Точно пару золотых штрафа теперь отдавать придется.

Гном невольно схватился за сердце, услышав, на какую сумму сегодня обеднеет. Но потом глубоко вздохнул и обреченно махнул рукой.

– Лишь бы ей бока не намяли, – чуть слышно произнес он. – С остальным разберемся как-нибудь.

Шерьян уважительно хмыкнул при этих словах. Затем повелительно поманил меня рукой, показывая, что дальше медлить просто нельзя. Храмовник был прав. Дверь в караульное помещение, не выдержав напора женщин, в последний раз тягуче простонала и с громким треском пала смертью храбрых. Мужчины, опасливо наблюдающие со стороны за подвигами своих подруг, в унисон вздохнули и зажмурились, когда возбужденно галдящие женщины устремились в убежище стражников, откуда сразу же послышались крики и звуки ожесточенной потасовки.