– А зачем нам в Скир? – осторожно подал голос Марик, которому все время казалось, что именно теперь удивительно сильная красавица Кессаа приняла на плечи груз, который она может и не вынести. – Нет, я знаю, куда мы идем, но к чему готовиться-то?

– Потом об этом, – прошептала Кессаа и торопливо смахнула со стола след своего пальца, словно невидимую ленту сняла. Тишина повисла над столом, хотя едоки на дальнем его конце позвякивали ложками и шумно обгрызали кости.

Марик еще успел оглянуться, попытаться рассмотреть пятерку пирующих, одежда которых ему показалась слишком необычной, чтобы по ней можно было хоть что-нибудь определить, и даже пихнуть локтем Насьту, который, поворачиваясь, зацепил его чехлом с луком, когда из дальней двери выкатился коротконогий хозяин. Он безошибочно подбежал к Кессаа, словно у нее на лице было обозначено главенство в маленьком отряде, и, посетовав на ломаном сайдском на тяжелые времена, выжидающе окинул взглядом всех троих.

– Отчего так много народа там, – мотнула Кессаа головой в сторону двери, – и так мало здесь?

Хозяин сдвинул кустистые брови, но в пальцах Кессаа появилась серебряная монета, и радушие немедленно вернулось на лицо трактирщика.

– Так я и говорю, что времена настали тяжкие. Народу в Репте прибыло. Одна Ройта увеличилась населением в три раза, а то и поболее. И не всякий гость гонит с собой скотину или везет мешки с зерном. Поэтому еда дорожает. Не каждому по карману перекусить у меня. Да и спешат несчастные – боятся, что хенны повернут войско на Репту.

– Ты, выходит, ничего не боишься? – прищурилась Кессаа.

– Боюсь, – кивнул хозяин, и Марик вдруг понял, что под маской радушия и суеты скрывается хитрый и многое повидавший человек. – Только мой страх никого не цепляет. Я боюсь отдельно от прочих, а совсем невмоготу станет – на берег моря не побегу: к чему крабов человечиной кормить, – в горы я уйду. Жить там нельзя, а отсидеться можно. Я слышал, хенны не очень горы жалуют. Вы-то зачем интересуетесь?

– У тебя рептские стражники на ступенях сидят, – подмигнула хозяину Кессаа.

– А как же без охраны? – изобразил тот улыбку. – И еще найдутся стражники. Деревенька у нас маленькая, а ведь тут раньше предел рептских земель был. Кто меня еще защитит, кроме стражи? Вы есть-то будете, а то уж одних разговоров на серебряный набежало.

– Дорого слово ценишь, – кивнула Кессаа и вдруг легко поднялась с места. – Помощь мне нужна, добрый человек. Со стражей ты дружен – значит, и она дружна с тобой. Где все эти несчастные, что пыль поднимают да на кушанья твои не зарятся, ярлыки выправляют? Или же всякому в Ройту дорога открыта?

– В слободку всякому, в нижний город – тому, кто почище, в верхний – по ярлычку, а уж в крепость и ярлычок не поможет пробраться, – замелькал глазками хозяин. – Только ведь в таком обороте серебро не звенит, а постукивает. Тут другой звон нужен.

– Не нужно мне в крепость, – улыбнулась Кессаа. – А вот жить я привыкла в хорошей гостинице. Пойдем-ка, любезный, к тебе. Я там и растолкую все подробней, и тебя послушаю, и позвенеть на твой вкус попробую.

– Ну вот, – раздраженно прошипел Насьта, едва Кессаа ушла вслед за неприятным хозяином заведения. – Лишних вопросов задавать нельзя, а сидеть за пустым столом и дышать, словно пара ноздрей при сильном насморке, можно. А если сейчас девку нашу на куски за той дверью режут да в варево подорожное закладывают?

– Брось, – протянул Марик. – Я б почуял.

– Вот еще чуялка нашелся! – завертел головой Насьта. – Ты посмотри, к нам, похоже, один из едоков идет. Ну что, будем дураков изображать или обморочными прикидываться?

– Друзья мои!

Подкатившийся к их столу невысокий, но чрезмерно полный репт вытер сальные губы платком и засунул его в запах явно дорогого костюма. По крайней мере, у Марика в глазах зарябило от сверкающих застежек и витых шнуровок.

– Друзья мои! Не назовете ли вы имя своей прекрасной спутницы?

– Не назовем, – после утомительно долгой паузы наконец выдавил из себя по-рептски Марик.

– Красота стоит денег, – нахмурился толстяк, сморщил маленький носик, моргнул крохотными глазками, вытянул губы и звякнул кошелем, подвешенным на изящном поясе. – Большая красота стоит больших денег. Клянусь, что я никогда не видел столь прекрасной девы, как та, честь сопровождать которую вы имеете.

– И что? – не понял Марик, с тоской покосившись за дверь, за которой скрылась Кессаа.

– Заведение дядюшки Брага в верхнем городе будет счастливо предоставить ей и кров, и защиту, – расплылся в улыбке толстяк и выложил на стол серебряную пластинку с тонкими рунами. – Передайте это ей.

– А если… – начал Марик.

– А если она не согласится, имейте в виду, что ваша личная помощь в успехе гостеприимства дядюшки Брага может составить больше десяти золотых монет. Третий дом от набережной на Крабовой улице.

Вслед за этим толстяк негромко свистнул, и трое из оставшихся за столом четверых мужчин поднялись и последовали за ним к выходу. Каждый из них превосходил Марика и весом, да и ростом, а их движения говорили о том, что эта тяжесть нисколько их не утомляла. На спинах неизвестных висели мечи.