Разумеется, побега Бориске органы не простили. Органы — не Господь Бог, чтобы прощать. Органы, они никому ничего не прощают, поскольку не для того поставлены. И не забывают тоже ничего, так как всё записывают.

Приехали от нечего делать на двух автомашинах с мигалками и начали по двери кулаками в четыре руки стучать. Именно стучать, а не звонить. Чтоб заранее запугать жильцов своим внезапным присутствием.

Зара открыла им дверь, они влетели так, как будто выломали её своими телами — чуть не упали:

— Где, — говорят, — хозяин квартиры? — и наступают, бля, наступают.

А один из ворвавшихся Зару увидел, узнал её и говорит:

— О, старая знакомая Зара. — и: — Тебя ж, — говорит, — УБОП наше ищет, с ног сбилось и с курса, а ты, значит, тут как тут и ни в чём не бывало.

— А чего это оно меня ищет? — Зара спрашивает.

— Как чего? Ты ж как пропала после убийства Вовы Школьника, так и все концы в воду. На дно легла.

— Да не ложилась я никуда.

— Ну да, ты — и не ложилась.

Органы, как по команде, понимающе перемигнулись.

— Я ничего такого не совершала, чтоб меня искать УБОПу, — Зара говорит.

— Не совершала она. Это ещё доказать надо с алиби и уликами в руках. Почему никто не пропал после убийства, одна только ты? Почему?

— Ни почему. Не пропадала я, живу открыто, ни от кого не прячусь, по магазинам хожу, в театр оперы и балета.

— А где хозяин квартиры?

— Он бегает. Ну, в общем, его нет дома.

— Он бы штраф оплатил вместо того, чтобы бегать. Его ж по-культурному предупреждали. Тем более от нас всё равно не убежишь.

— Он не от вас бегает, а сам по себе, — Зара говорит. — И за что штраф? Я не знаю.

— А за то штраф, что без регистрации на территории Российской Федерации проживать посягнул. Он думает, что если из Германии к нам сюда понаехал, так ему всё наше можно нарушать?

— А, вы об отце его спрашиваете? Так отец обратно в Германию вернулся.

— Ну, сука, кинул. Собирайся. С нами поедешь. Ты ему кто?

— Ему — никто. Я сыну его кто.

— Ну, всё одно родственница и в убийстве подозреваешься, заказном.

Зара собралась быстро, она давно научена с органами дело иметь и знает, что медлительности органы не переваривают. А тут, как на грех, Шизофреник с прутиком объявился. Гораздо раньше своего обычного времени. Как будто почувствовал что-то неладное. Но лучше бы он не чувствовал ничего и не возвращался.

Зара говорит ему:

— Ты не бойся, я скоро приду.

А органы говорят:

— Проверка паспортного контроля.

Шизофреник на Зару смотрит, ничего постичь не может, всё у него в мозгах перемешалось и переклинило.

— Покажи им паспорт, — Зара говорит. — Паспорт свой покажи.

А Шизофреник говорит:

— Нет у меня паспорта.

— Как нет? — обрадовались органы.

— Так — нет, и всё, — говорит Шизофреник. — Выбросил я паспорт. Чтоб враги его не похитили и зла мне не причинили.

— Он болен, — Зара говорит. — Вы же видите. Мания преследования у него.

А органы говорят Заре:

— Тебя не спрашивают.

И берут Шизофреника под тонкие его ручки и ведут вместе с Зарой к машинам. Он выгибается, вырваться хочет, скулит, а они его крепко держат, поскольку высокие в своём деле профессионалы.

«Конечно, — думала Зара, идя под конвоем к машине, — ну сколько могло длиться это призрачное шизофреническое счастье? Недолго оно могло длиться. Оно и длилось недолго».

А Шизофреник ничего о счастье не думал. Он чувствовал только, что оно у него было, и больше ничего. А думать о нём он не умел. Он только об одном умел думать — о преследователях своих и о том, как избежать их силков и ловушек, как похитрее их обманным путём обойти и не наследить. А теперь и об этом, наверно, не мог он думать. Попав к ним в лапы. И, как ни извивался он всем телом, вырваться из этих жилистых натруженных лап не достало у него сил.

— Это конец, — говорил себе Шизофреник, сидя между двумя грубыми мужиками в машине. А им говорил: — Включите свет, свет включите!

Мужики совали ему с обеих сторон кулаками в рёбра, ворча:

— Мы тебе включим, мы тебе сейчас так включим свет, что ты навеки у нас выключишься.

Но ещё больше, чем несвобода и угроза жизни, мучил Шизофреника вопрос — где же он просчитался? Что упустил?

И он не мог найти ответ, не мог понять. Всё он будто бы делал правильно, всё держал под неусыпным надзором, и никакие мелочи не проходили мимо его повышенного внимания. И до сего дня ему удавалось обходить все их капканы.