Шарлотта посмотрела на часы и схватила сумочку. Она заскочит в студию под предлогом, что надо просмотреть материалы об американских компаниях, производящих оружие. Так она начнет готовиться к своей поездке в Штаты, а если кто-нибудь поведет всех в кино или в паб, она к ним присоединится. Через минуту Шарлотта была уже на Глочестер-роуд и махала рукой, подзывая такси.

Морис сражался с телефаксом в дальнем углу комнаты службы новостей, когда его внимание привлекли какие-то звуки. Он огляделся в поисках источника этих звуков. Как раз в это время в эфир выходила сводка новостей, и он был уверен, что все находятся в просмотровом зале дирекции, но увидел Шарлотту, которая сил ела к нему спиной, склонившись над столом. Бросив безуспешные попытки передать факс в Москву, Морис застыл на месте.

Шарлотта, наверное, тоже была уверена, что одна, и в открытую рыдала над письмом Дэвида. Морис кашлянул, чтобы обозначить свое присутствие. Она достала носовой платок и прикрыла ладонью глаза, когда Морис подошел к ней.

— Это я, Шарлотта, — произнес он тихо.

Девушка закрыла лицо руками.

— О-о! — простонала Шарлотта. — О, Морис! — Сквозь платок ее голос звучал глухо.

— Не хочешь рассказать? — спросил он. — Или мне лучше уйти? Я все пойму.

Она помотала головой и шмыгнула носом.

— Нет, не уходи!

— Тебе не надоело выслушивать эту ерунду? — спросила Шарлотта двадцать минут спустя, когда они сидели в углу тихого бара.

— Моя дорогая девочка, — сказал Морис мягко, — это не ерунда, если твое сердце разбито. — Морис скрестил длинные худые ноги и сделал глоток «шприцера» [12] . — Итак, это он, тот самый единственный?

— Во всяком случае, я так думала, — прошептала Шарлотта. — Да! — Она прикусила губу, чтобы не заплакать.

Морис дотронулся до ее руки и пожал.

— Не думаю, что он достоин такой редкой награды, как ты. Забудь о нем, принцесса! — ворчал Морис. — Или ты сойдешь с ума. Выброси письмо, иначе вычитаешь то, чего там вовсе нет. Прибереги свою любовь для более порядочного человека! — Он поскреб подбородок, заросший седой щетиной. — Учти, что я тоже мог бы разозлиться, если бы понял, что тебе от меня нужен только список моих акционеров! — Он хмыкнул и снова пожал ее руку. — Как насчет обеда в нашем любимом китайском ресторане?

После того, как они разделались с огромным количеством еды и вина, Шарлотта вернулась в студию, «захватить кое-что», как объяснила Морису. Когда он отвернулся, Шарлотта выудила из мусорной корзины письмо Дэвида и спрятала его в сумочку. Она забрала список — в качестве развлекательного чтива — и отправилась домой, где и просидела до полуночи, попивая витаминный чай и сравнивая новый и старый списки акционеров компании Стоуна.

Когда в голове у нее прояснилось, Шарлотта поняла, что за последнее время с этими акциями происходило что-то необычное. Кто-то или что-то, под именем «Клеопатра», скупил 4,9 % акций Стоуна, как и другой инвестор — «Мальборо». Она быстро просмотрела старый список и убедилась, что раньше этих инвесторов не было.

«Странно», — решила она и погасила свет.

Она ворочалась, пытаясь не думать о компании Стоуна, но вместо этого стала думать о самом Стоуне. Прежде чем Шарлотта успела обуздать свое воображение, она уже вновь была на полу с Дэвидом, целуя его, обнимая его, лежа на нем, обхватив его тело ногами. Она даже смогла вообразить, как он входит в нее и попыталась успокоить себя при помощи пальца, но это не помогло. «Ничего общего с настоящим», — подумала Шарлотта с горечью и зажмурилась.

Вернувшись в тот вечер домой в Ричмонд, Джеймс Мэлпас нашел жену в студии, разместившейся в глубине сада. Направляясь к кирпичной постройке, он видел в окно светловолосую голову Фионы, склоненную над стопкой книг. Сноп света настольной лампы падал на доску для рисования. Похоже, Фиона была счастлива, работая здесь в одиночестве поздно ночью.

Раньше он думал, что его жена — вроде холодильника: свет в нем загорается только тогда, когда он сам открывает дверцу. Теперь Джеймс не был уверен, что она лишь Луна, вращающаяся вокрут Солнца, и был рад, что Фиона посвятила себя планам, связанным с покупкой сельского дома, но его раздражало, что жена никогда не спрашивала, как идут у него дела в банке, хотя ей было известно, что он вот-вот завершит самую крупную в своей жизни операцию и закончит борьбу за кресло председателя правления. Он был настолько загружен работой и так часто засиживался допоздна, что со времени возвращения из Америки ни разу не занимался с женой любовью. Правда, казалось, это не слишком огорчало его невозмутимую Фиону.

Джеймс открыл дверь в студию, и Фиона подняла голову, оторвавшись от книг по садоводству, чтобы приветствовать его мимолетной улыбкой. Он остановился возле стола, сунув руки в карманы, и стал раскачиваться на пятках — верный признак, что надо поговорить. И заговорил с ней на тему, которая, как он знал, привлечет ее внимание.

— Я думаю позвонить в банк по поводу кредита, — начал он бодро. — Тогда мы можем поторопиться с покупкой фермы.

Некоторое время жена смотрела на него, затем перевела взгляд на аккуратный набросок огорода, который собиралась создать возле дома, пока ей не принадлежавшего.