— Вон, картошечки пожуй! — улыбка расколола голубой хрусталь лица почти пополам. — Ее никто не убивал — честно! Она даже не пищит, когда ее выкапывают! А это пирожки, я их ни у кого не оторвал, правда-правда! Хоть они так и выглядят… Странно…

— Да мать Перелеска! Что ж ты надо мной издеваешься-то, а? — от души грохнула Тия кружкой по столу. Компот выплеснулся и растекся лужей по столешнице.

— Ка-а-ак? — подскочил Ри. — Ка-ак? — и вдруг захохотал. — Пере… — задыхался он. — Мать… О-о-о! — он запустил пальцы в волосы, потряс головой. Тия опасливо подобрала ноги и нахмурилась. Кто знает, чего от него ждать? Может, взбесился окончательно?

— Знаешь, — Ри с изумлением покрутил головой, опять хихикнул — Такая популярность как-то… обескураживает. Ты же выругалась, да?

— Ну, да… — Тия была настороже. Вроде успокоился, да кто его разберет — сейчас как бросится!

— Ну, да… — задумчиво повторил он с кривой улыбкой. «Вот засранцы! Они мной ругаются! Прямо как гоблином каким-то.» Он опять фыркнул, мотнув головой, и поднял на Тию свои жутковатые глаза.

— Ладно, — сказал он, — будем считать, что угадала. Случайность, конечно, но слово сказано. Хотя мне все-таки больше нравится Пэр Ри ле Скайн, — он снял воображаемую шляпу и сидя шутовски раскланялся. — К вашим услугам, райя!

У Тии открылись рот и глаза.

— Ты… Перелеска? — тихо спросила она, как-то сразу поверив. — Ты… дракон, да? Последний… Тебе… Ты для этого, да? — она растерянно замолчала с зарождающейся жалостью переосмысления и понимания. — Но ты же — сказка!

— Ну, знаешь, такими сказками только детей пугать! — хмыкнул Ри. — Только все-таки не Перелеска, а Пэр Ри, ладно? Не ругайся мной, имей совесть! Тем более на меня же!

Тия огляделась вокруг с новым ощущением. Крохотная комнатушка, везде камень, окон нет. И там, в той комнате не было. И в ванной. Голые стены, ни картинок, ни занавесок, ни цветов, неуютно, голо.

— И ты вот так и живешь здесь? Совсем один?

— А что бы ты предложила? — задрал он голубую бровь.

— Ну-у, привел бы кого-нибудь… жили бы вместе… Эльфу… или вампирку… — Тие уже было отчаянно жаль его. Один раз она ездила с папой в гости, там был какой-то эльф, и он рассказал Тие сказку про последнего дракона. Хорошо рассказал. Тия тогда очень отчетливо прочувствовала, каково это — быть последним. Совсем последним — после тебя уже никого не будет. Эльфы вообще хорошие рассказчики. Тию тогда целый вечер валерьянкой отпаивали. — А хочешь — я с тобой останусь? Только ты так больше со мной не делай, ладно? А я тебя в карты играть научу!

Он дернулся, как от пощечины.

— В ка… — нижняя челюсть стала вдруг очень тяжелой. Взгляд карих глаз, как протянутая дружеским жестом открытая ладонь. Блин, да она его жалеет, что ли? Она! Его!

— Ну, да. Меня брат научил, — она прерывисто вздохнула — нервный отголосок пережитого. — А я тебя научу. Ты не бойся, это просто.

— Просто? — совсем уж глупо спросил Ри, неверяще глядя на ребенка.

— Ну, да. Только у меня карт нету… — виновато прошептала Тия и опять вздохнула. — Ты сможешь… достать… — Она говорила все более неуверенно, и, наконец, совсем замолчала, не понимая — почему он так на нее смотрит? Разве она что-то плохое предлагает?

— У-у-у! — Ри тихо спрятал лицо в ладонях. Так плохо ему уже давненько не было. Пожалуй, последние восемь тысяч лет. Одно дело — резать подопытного кролика и говорить себе: «Фу, какая я бяка! Бедненький кролик!» И совсем другое — когда этот кролик начинает сочувствовать тебе в твоем нелегком труде, а то еще и подбадривать, типа: «Да ты режь, не стесняйся, я ж понимаю — тебе надо!» Ри вспомнил, что он с ней делал — и его скрутило мерзкое чувство бессилия что-либо изменить. Ей он память сотрет — а кто сотрет ему? Еще одно воспоминание, от которого он будет шипеть сквозь зубы от стыда за невозможность отдать долг? Ри поднял голову.

— Можешь меня поздравить: мне стыдно, — веско сказал он. Кивнул сам себе. — Я тебе должен. Не смотри на меня, как на идиота, просто поверь, что это так. И будь я проклят, если этот долг я не отдам! Ты загадала желание?

Тия заторможенно поморгала. Ее неудержимо клонило в сон.

— Ну, да. Я же тебе уже сказала: чтобы знать, когда врут…

— Ай, это ерунда, это ты и так можешь, — отмахнулся Ри. — А вот скажи, ты хотела бы полетать на драконе?

Тия долго соображала, что он ей предлагает. Сознание туманилось и уплывало. Ой, как спать хочется!

— Ну, да… — наконец сказала она и зевнула. — Только… — и опять зевнула.

— Только потом, — договорил он с улыбкой, поднимаясь с пола. — Ложись, поспи, — он откинул край одеяла, отобрал у нее кружку. Она заснула, как только голова коснулась подушки. Еще бы! Сколько она успокоительного выпила? Литра два, не меньше! Он постоял над ней, изумленно покачивая головой. Высокие небеса! Великодушный человек — кто бы мог подумать? Новая порода вывелась, что ли? Или она одна такая? Но полет она честно заслужила! А последствия он уж как-нибудь переживет. Остаточная эмпатия, да и с учетом того, что между ними будет океан — не так уж и страшно. Лучше переживать такие последствия, чем корчиться от отвращения к самому себе, чувствуя себя неблагодарной скотиной.