Покои Малека соседствовали с апартаментами Сафара, и спустя минуту Валечка вступил в роскошную спальню, где на низкой, поражавшей воображение размерами, кровати лежал бледный юноша лет семнадцати. Вокруг наследника со скорбными лицами толпились мужчины в коротких разноцветных халатах, блестящих шароварах и остроносых, расшитых бисером туфлях. Толпа придворных напомнила Валентину картинку из кусочков стеклянной мозаики, и он улыбнулся.

–  Всемогущий Солнечный Друг!
– с надрывом прокричал раб, и его голос словно проделал брешь в радужном панно - кунийцы расступились, открывая доступ к кровати.

Валечка важно кивнул, приблизился к больному, внимательно посмотрел на него и нравоучительно сообщил:

–  Смотреть надо, что пьёшь, малыш.

Маг положил руку на грудь Малеку, и придворные ахнули: землистые щёки умирающего порозовели, безжизненные губы шевельнулись, и, сделав глубокий вдох, наследник открыл глаза и сел.

–  Чудо!
– возопил один из придворных, а раб, сопровождавший Валентина, опрометью кинулся к эмиру, докладывать о чудесном воскрешении Малека.

Землянин тем временем степенно подошёл к столу, где стояла чаша с вином, взял её в руки и принюхался:

–  Кто-то хорошо постарался.
– Он обвёл глазами притихших придворных и хихикнул: - Сказать кто?

–  Не надо!
– истерично завопил пожилой мужчина в ярко-синем халате.

–  Как скажешь, - ухмыльнулся Валентин, наблюдая, как стражники в красных халатах сбивают с ног отравителя.

–  Спасибо тебе, незнакомец!
– церемонно поклонился Малек.

Он уже встал с постели и, улыбаясь, смотрел на своего спасителя.

–  Ерунда! Дел на копейку - разговоров на год. Пойдём, малыш, обрадуем папочку.

Но идти никуда не пришлось: золочёные двери распахнулись, и эмир счастливым ураганом ворвался в спальню сына. Он обнял Малека и с юношеской горячностью воскликнул:

–  Ты воистину великий чародей, Солнечный Друг! Проси, чего хочешь!

–  Расскажите мне о Камии, Сафар. Я гость в вашем мире и хотел бы побольше узнать о нём.

–  Ты лучший гость из тех, кого мне доводилось принимать в своём доме. Я могу сравнить тебя лишь с великим правителем Олефиром и прекрасным принцем Артёмом.

–  Вот-вот, о них-то я и хотел узнать в первую очередь.

–  Для тебя - всё, что угодно! Прошу в мои покои, чародей.

Эмир привёл Солнечного Друга в круглую комнату с витражным потолком, самолично усадил на гору мягких подушек и хлопнул в ладоши. Из ниши, прикрытой лёгкой занавесью, выскользнули юные девушки в полупрозрачных шароварах. На щиколотках и запястьях позвякивали золотые и серебряные браслеты, на шеях сверкали ожерелья удивительной красоты. Грациозными ланями наложницы метнулись к низкому столику между эмиром и его гостем, наполнили золотые чаши ароматным тягучим вином и с поклоном вручили их мужчинам.

–  За великого целителя!
– провозгласил Сафар.

Валечка оторвал взгляд от красавицы-рабыни, согласно кивнул и хлебнул сладкого вина.

–  Ликёр, - поморщился он и залпом допил напиток.

–  Тебе не нравится?

–  Да нет, почему же, - беззаботно ответил землянин, подставляя чашу рабыне. Сделал новый глоток и посмотрел на эмира: - Я готов слушать.

Сафар приосанился, пригубил вино и нараспев заговорил:

–  Великий Олефир пришёл в Камию…

Валечка внимательно выслушал историю о подвигах Фиры и Тёмы, а когда эмир закончил длинный витиеватый рассказ, задумчиво протянул:

–  Занимательно… Хотел бы я познакомиться с принцем Артёмом и хоть одним глазком взглянуть на Рыжую Бестию.

–  Да минет тебя чаша сия, чародей. Бедный принц до сих пор во власти этой ведьмы!

–  Почему ты так думаешь, Сафар?

–  Если бы дело обстояло иначе, он давно бы вернулся в Камию и занял место своего великого отца.

–  Возможно… Хотя зачем ему Камия? Может, он стал императором другого мира?

–  Принц любил Камию. И обязательно вернулся бы, если б мог.

Валечка допил вино и поднялся:

–  Благодарю за гостеприимство, эмир, но меня ждут дела. Я ухожу из Куни!

–  Прямо сейчас? Ночью?

–  Я спешу.

–  Постой! Как я могу отблагодарить тебя за чудесное исцеление сына, чародей?

–  Мне ничего не надо.

–  В Камии неспокойно. Путешествовать одному небезопасно. Дождись каравана, и пусть твоё ожидание скрасят мои лучшие наложницы.

Валентин бросил взгляд на полуголых девиц и улыбнулся:

–  Заманчивое предложение, Сафар, но я спешу.

–  Что ж, раз деньги и женщины тебя не интересуют, позволь вручить тебе подарок на память.