Кайсара обожала наблюдать за работой Махмуда и Али. Но до сегодняшнего дня их подопечные уже в первые минуты соглашались признаться в чём угодно, лишь бы боль прекратилась. А новый раб, казалось, свыкся с болью, подчинил её своей воле и перестал замечать. "Сколько же в нём силы?
– возликовала Сабира, захваченная красотой пытки.
– Как он может быть рабом? Он должен быть великим правителем! Или, на худой конец, визирем!"

–  Простите, госпожа, но ещё немного, и он умрёт, - внезапно сказал Али.

Кайсара прерывисто вздохнула и, посмотрев в лицо раба мутными от возбуждения глазами, прошептала:

–  Ответь, и боль прекратится.

–  Я… всё… сказал… - сквозь зубы процедил Дмитрий, и Сабира издала приглушенный стон: впервые в жизни она проиграла мужчине, но этот проигрыш почему-то не тронул её.

Кайсара смотрела на раба, изнемогая от желания сорвать одежду и отдаться ему, как простая наложница. "А вдруг Кристер именно этого и добивается?" - пришла отрезвляющая мысль, и Сабира поджала губы. От обиды хотелось плакать. Разумнее всего немедленно убить раба, но тогда её похоть осталась бы неудовлетворённой, а кайсара привыкла получать то, что желает. "Пусть поживёт ещё немного", - решила она и махнула рукой палачам:

–  На сегодня хватит, ребята.

Махмуд и Али отпустили подопечного, и, рухнув на пол, Дима замер: каждая клеточка тела насквозь пропиталась болью.

–  Встать!
– приказала кайсара, с вожделением глядя на мага, однако тот не пошевелился:

–  Приду в себя и встану.

Палачи озадаченно переглянулись: невольник не только не потерял сознание, он ещё и разговаривал. Когда же Дима поднялся на ноги, Махмуд и Али с ужасом попятились и покосились на правительницу Харшида, одновременно подумав, что их карьера при дворе закончилась. Но кайсаре было не до них, она боролась с желанием.

Дмитрий, пошатываясь, подошёл к Сабире и улыбнулся:

–  Ты довольна?

–  Да… - с придыханием ответила женщина и поспешно добавила: - Но я не услышала, чего хотела.

–  Прости, что разочаровал, - ухмыльнулся маг и тыльной стороной ладони коснулся её щеки.

Сабира отшатнулась:

–  Даю сутки на размышления, раб! И если не услышу правду, то прикажу рвать твою плоть на кусочки, пока память не вернётся к тебе!
– прошипела она и ринулась вон из зала.

Испуганно взглянув на невольника, палачи резво последовали за госпожой, а Дмитрий, проводив их усталым взглядом, опустился на циновку и постарался найти удобное положение. Тело ныло и ломило, однако маг заставил себя отрешиться от боли и закрыл глаза.

–  Не тяни, Тёма. Только не тяни… - прошептал он, мысленно погладил вечно спутанные пшеничные волосы и уснул.

Сабира ураганом ворвалась в свои покои. Невольницы в страхе склонились перед госпожой, ожидая расправы, но кайсара почти сразу взяла себя в руки и приказала наполнить ванну.

Рабыни осторожно раздели госпожу, вымыли, умаслили благовониями и облачили в лёгкий шёлковый пеньюар. Одарив девушек милостивой улыбкой, правительница Харшида возлегла на мягкую низкую тахту и взяла в руку бокал вина.

–  Позовите визиря!

Одна из рабынь опрометью бросилась к дверям, а остальные уселись вдоль стены, ожидая дальнейших приказов госпожи. Кайсара сделал глоток, подняла бокал и стала рассматривать вино на свет. Образ нахального раба никак не шёл из головы: томительные голубые глаза, крепкое обнажённое тело, по которому заманчиво ласково скользят пальцы палачей. Горячая волна желания захлестнула Сабиру, и тело взмолилось о страстном прикосновении сильных рук.

В дверях спальни появился Сахбан. Одет он был по-домашнему: тонкий атласный халат на голое тело и остроносые туфли. На лице приятная взору улыбка, в чёрных глазах почтение и преданность. Кайсара разочарованно вздохнула: ей хотелось другого.

–  Ты заставляешь меня ждать, - недовольно произнесла она, поставила бокал на прикроватный столик и откинулась на подушки.

Опустившись на край постели, Сахбан нежно погладил статную ножку и взглянул Сабире в глаза. Кайсара медленно опустила веки и улыбнулась. Окрылённый молчаливым призывом, визирь скинул халат и прижал к себе госпожу. Он осыпал лицо и шею Сабиры жаркими поцелуями, безостановочно лопоча о её красоте и мужестве, и кайсара благодушно внимала ему, понимая, что утолить звериную страсть, разбуженную магом, Сахбану не под силу, но снять напряжение было необходимо. С рыком толкнув любовника на тахту, Сабира навалилась на него всем телом, а потом запрыгнула верхом и изогнулась, как хлыст. С бешеной скоростью двигая бёдрами, она будто исполняла дикий варварский танец, и Сахбан закрыл глаза, не в силах смотреть на иступлённое, перекошенное от страсти лицо. Сабира была не с ним, её мыслями владел другой, и визирь сгорал от ненависти. Он с трудом дождался, пока любовница утолит яростную похоть и обессилено рухнет на тахту, перевернулся на бок и стал мягко поглаживать её обнажённые плечи.

Сабира расслабилась. Волевое лицо разгладилось, карие глаза обрели ясность, и она с улыбкой взглянула на визиря:

–  Говори.

–  Кристер становится всё более щедрым, - осторожно заметил Сахбан и поцеловал живот царственной любовницы.

Сабира зажмурилась от удовольствия, но голос её прозвучал неожиданно жёстко:

–  Он не обманет меня дорогими подарками. Я знаю, что больше всего на свете граф хочет видеть меня мёртвой, а Харшид - провинцией Крейда.

–  Почему же тогда раб, присланный им, до сих пор жив?
– вкрадчиво спросил Сахбан, и Сабира резко села: