–  Пожалуйста, не говорите Вашему господину!
– залопотали они, и Маруся поспешила их успокоить:

–  Не скажу.

Больше рабыни не дали гостье и пальцем шевельнуть. Чуть ли не на руках они отнесли её в ванну, и, растирая тело мягкими мочалками, начали пересказывать последние слухи и сплетни. Но Маруся не прислушивалась к щебету невольниц, её мысли были заняты Димой. Женщину радовала и пугала предстоящая встреча с ним. Встреча, от которой ничего хорошего ждать не приходилось…

Внезапно Мария уловила в быстрой речи девушек знакомое сочетание "Солнечный Друг" и вздрогнула:

–  Что? Какой друг?

–  Он назвал себя: всемогущим целителем по прозвищу Солнечный Друг, - послушно повторила невольница, и Маруся насторожилась.

–  Расскажи с начала, - потребовала она, отвела руки рабынь и села в ванне.

Серые глаза вонзились в лицо невольницы, и та испуганным голосом начала:

–  Малик, любимый сын эмира Сафара, умирал…

Мария внимательно выслушала историю о чудесном исцелении наследника брадоского престола, едва заметно улыбнулась и благосклонно кивнула наложнице:

–  Мне понравилась твоя сказка. Обязательно пересказу её господину Ричарду. Уверена, он будет очень рад услышать о Солнечном Друге.

–  Но это не сказка, госпожа, - осмелилась заметить одна из рабынь.
– О чудесном исцелении господина Малика нам поведала любимая наложница работорговца Салима. Вместе с хозяином она как раз была в Куни и даже видела издалека господина целителя. Его чёрный, с золотыми солнышками балахон очень приметный!

–  И куда же направился господин целитель из Куни?

Девушки тревожно переглянулись: им очень хотелось услужить любимой наложнице господина Ричарда, но, кроме истории о спасении Малика, они ничего не знали о всемогущем целителе. И Маруся, поняв это по их расстроенным лицам, тяжело вздохнула и вытянулась в ванне.

–  Продолжайте, - буркнула она, вновь возвращаясь к мыслям о Дмитрии.

Ричард вернулся из банной комнаты гораздо раньше жены. Он перетащил к узкому окну кресло, раскрыл створу, впуская в комнату посвежевший к вечеру воздух. Белоснежный шар почти скрылся за горизонтом, и оазис оживленно забурлил. Радуясь прохладе, на улице резвились дети, пожилые женщины в длинных тёмных платьях спешили к открытию ночного рынка, а богатые горожане прогуливались по мощёным улицам в сопровождении любимых наложниц и рабов. Ричард смотрел на едва прикрытые лёгкими тканями фигуры невольниц, и вдруг в голову пришла неприятная, пугающая мысль: "А ведь Стася и Ника запросто могли попасть в руки работорговцев! Две красивые девушки - лакомый кусок для любого камийца!" Он представил Хранительницу в прозрачных шальварах, узенькой полоске лёгкой ткани, которую здесь по недоразумению называли кофточкой, и застонал от разрывающего чресла желания. Инмарцу захотелось вскочить на коня, вонзить шпоры в мышастые бока и ринуться на поиски Станиславы. Он представил, как находит возлюбленную в оазисе, с боем вырывает её из рук работорговца, заключает в объятья и целует изумрудные глаза, сладкие губы, нежную бархатистую кожу. Невесомые одежды скользнули на песок, пальцы коснулись пышных грудей, пробежались по твёрдым тёмным соскам, заскользили к мягкому животу…

–  Ричи.

Инмарец вздрогнул, покраснел и, не оборачиваясь, сказал первое, что пришло в голову:

–  Я видел, как мальчишки играют в камийскую мечту. Машут деревянными саблями почём зря! Домой, наверное, в синяках и шишках приходят! Но это правильно, мужчина должен уметь драться. Вспоминаю себя в их возрасте: Роксана уже учила меня сражаться и…

–  Что случилось, Ричи?
– Маруся подошла к мужу и положила руку на его плечо.
– У нас сегодня вечер воспоминаний или ты совершил какой-то промах, о котором боишься рассказать?

–  Да нет же, Маша! Что такого со мной могло случиться в банной комнате?
– Король Инмара собрался с духом и повернулся: - А ты почему так долго?

Маруся посмотрела на его пылающие щёки и мысленно усмехнулась: "Не удержался, приласкал какую-нибудь смазливую банщицу и переживает? Да… Камийца из него никогда не получится. Любой другой на его месте поделился бы впечатлениями с любимой наложницей, а он… Ладно, сделаю вид, что ничего не заметила. Пусть развлекается". Мария опустилась на пушистый ковёр напротив мужа и улыбнулась:

–  Местные наложницы рассказали мне любопытнейшую историю.

–  Какую?
– с готовностью спросил Ричард, радуясь, что жена отвлеклась от расспросов.

–  Великий эмир Сафар, да хранит его небо, пребывал в глубочайшем горе, ибо его любимый сын…

–  Молодец, Валя! Выкрутился!
– радостно воскликнул инмарец, когда Маруся закончила рассказ.

Поднявшись из кресла, он подошёл к низкому столику, на котором стояли фрукты, сладости и кувшины, наполнил бокалы вином и вернулся к жене:

–  Выпьем за нашего Валечку!

–  С удовольствием.

Маруся выпила прохладное вино, встала и направилась к двери.

–  Ты куда?
– удивлённо поинтересовался Ричард, но тут же смутился и хлопнул себя по лбу.
– Обед! Совсем забыл! А ведь есть хочется страшно. Скажи им, чтоб поторопились.

Утолив голод, король и королева Инмара отправились покупать лошадей, провизию и прочие, необходимые в походе вещи. А с первыми лучами солнца покинули Еркур и понеслись на северо-запад, к Брэю. На второй день пути жёлто-коричневое море песка стало отступать, под копытами мышастых лошадей зазеленела трава. Появились кусты и деревья с пышной листвой, повеяло прохладой, и настроение супругов улучшилось: только теперь, покинув Харшидскую пустыню, они осознали, как надоели им жаркий, пыльный ветер, мёртвые барханы и раскалённый сыпучий песок.