Фриманис толстым пальцем нарисовал на сенсорной доске два кружочка и идущие от них перекрещивающиеся ниточки — глаза, видимо.

— Восемьдесят процентов информации поступает в мозг через глаза. А сейчас вам предстоит испытать полную потерю зрения. Для этого используется специальный препарат. Через четыре часа вы снова начнете видеть.

— Вольф Ойвович, химия-то небось экспериментальная?

— На себе испытывал.

Членов «группы раннего обнаружения» заставляли обходиться без зрения, слуха, осязания, погружаться в электросон и пребывать в невесомости. Будущие провидцы заполняли мегабайты отчетов и вели дневники сновидений. Разбор полетов им не устраивали, а результаты замалчивали.

— Вы можете оказаться в абсолютной темноте или мозг попытается восполнить недостающие картины. Итак, прошу оставаться на местах. Врач сделает уколы.

Тамара, содрогаясь, подставила предплечье. «Экспериментальный препарат, а вдруг аллергия? Или я ослепну навсегда? Ничего не увижу, засну, не вспомню…»

Свет в комнате померк, в темноте распухали и лопались желтые пузыри. Фриманис превращался в Стечкина и грозил ей увольнением, а Светлана Михайловна сердито кричала, что штат укомплектован и такую бестолочь не возьмут даже в уборщицы…

Два месяца занятий. И зачем она только сменила работу! Нет, Руслан через неделю ходил гоголем и говорил: «Вот что позитивное мышление делает!» Наверное, новая зарплата как-то повлияла на его мнение.

Не в этом дело.

Вольф Ойвович был группой категорически недоволен. «Почему вы не предвидите будущее? — вопрошал он. — Потому, что боитесь! Страшно увидеть завтрашние катастрофы, вы вытесняете все, что снилось. Значит — страх будем перебарывать ужасом!»

Заставляли ходить по дощечке на высоте, неожиданно взрывали петарды, опускали в бассейн с Натуральными акулами. Акулы были сытые (наверное) и никого из группы не сожрали, но натерпелась Томочка на всю жизнь. И ведь не расскажешь никому! Даже Светику.

А сегодня Фриманис как с цепи сорвался:

— Вы эгоисты! Вам наплевать на других! Пусть террористы убивают людей, вам лишь бы душевный комфорт сохранить!

И всякое такое несправедливое. У Тамары даже слезы на глаза навернулись. Тут Вольф Ойвович выдохнул и уже спокойно говорит: «Для вас страдания людей, которых террористы убивают, — абстракция? Будет вам конкретика». И повел группу в испытательный корпус.

Комната со сновидческой кушеткой, за односторонним зеркалом — две кабинки. В одной — человек в маске за пультом; в другой — татуированный мужчина со злобным лицом привязан к массивному стулу. К стулу подходили толстые провода.

— Это, — Фриманис указал пальцем на зэка, — ваше наказание. Укладываетесь на кушетку и видите будущее. Если нет — его бьет током. Все понятно?

Через пятнадцать минут она уже стояла перед куратором — и молчала. Снов она опять не видела.

— Серафимова, Серафимова… — Вольф Ойвович покачал головой. — Вы, наверное, думаете, что мы тут в бирюльки играем…

— Я… нет, но…

— Предвиденье второго шанса не дает, Серафимова. Смотрите, к чему ваша лень привела.

Тамара зажмурилась, но это ее не спасло.

…Как он кричал!..

Почудился запах гари, но нет, это был нашатырь. Слава богу, в себя Тамара пришла уже в лазарете. Фриманис стоял рядом и молча на нее смотрел.

— Довольны, Серафимова? Между прочим — ваша вина. Не захотели предвидеть будущее? Вот лежите и думайте.

И вышел.

Только тогда Томочка заплакала.

Тамара стояла посреди коридора, обхватив себя за плечи. «Я не смогу. Я ничего не увижу, и… что будет завтра? Расстреляют?» Вцепилась зубами в губу и стиснула пальцы.

— Тамара? Тамара Игнатьевна?

Бахметов шел по коридору, белозубо улыбаясь.

— Давно не виделись. Скоро нам работу подкинете?

Она всхлипнула и, забыв о приличиях, принялась жаловаться. Назар молча выслушал и сказал:

— Томочка, вы зря боитесь. То есть, конечно, правильно боитесь — вас за этим и взяли. Но беспокоитесь напрасно: начинать всегда тяжело. Когда я пришел в антитеррор-группу, думаете, у меня все сразу получалось?

Тамара смотрела в ярко-синие серьезные глаза: «Почему он ко мне так относится? Внимательно слушает мои глупости, утешает. Русик никогда не… — И мысленно запнулась. — Получается, я сравниваю… мужа и Назара? Ой, как неприлично». И потупилась.

— Обучение здесь жесткое, но ведь с террористами боремся. Тяжело в ученье, легко в бою, а, Томочка?

Она замотала головой:

— Предвидение — это же не вышивка какая-нибудь. Для него талант нужен…

— Эх вы, — разулыбался Бахметов. — И что с вами такой делать? А ну-ка, пойдемте.