Ситуация с секретарем Миленой теперь прояснялась вполне. Никакая она не шпионка дончан, не внедренный «крот», а просто любовница Гусина, любовница, которая в нужный момент выполнила всё, что сказал «Дорогой Александр Моисеевич», а сейчас, небось, отдыхает где-то на его денежки.

Шапижняк — с ними? Вряд ли. Просто наглая и жадная баба. Тогда у нотариуса она действовала ситуативно — прочувствовала, что деньги от продажи квартиры нужны Богдану как воздух, что он согласиться на всё. Если бы она была в сговоре с лесниками, то не дала бы согласия на продажу офиса вообще. Производство без оборотных начало бы задыхаться, а там не далеко и до остановки завода.

Всё упрощалось — туман рассеивался, только от этого становилось не легче — вернуть всё назад было невозможно.

Люся вернулась, заскочила к нему в комнату и обиженно ушла в зал, когда увидела, что он уставился в свою любимую газету и не замечает ничего вокруг. Раз пять Богдан ходил на кухню пить чай, а в полтретьего, разочаровавшись заснуть, подошел к холодильнику, набулькал полстакана водки, запил кефиром, прилёг посмотреть телек и забылся до утра.

Единственным человеком, с которым можно было посоветоваться в данной ситуации, был Игорь Савченко. Бывший хозяин Бескида и его друг ещё со школьной скамьи. В принципе то и совет Богдану был не нужен — план действий уже сложился в голове, нужно кому-то это всё выложить.

Они учились в одном классе, но после школы их пути разошлись — Игорь, справедливо слывший блестящим математиком, поступил в «Бауманку», а Богдан остался в родном Шахтёрске — факультет социологии местного универа. Потом они долго не виделись и вот лет пять назад Игорь неожиданно вернулся в Шахтерск на должность руководителя отдела внутреннего аудита областной контрольно-ревизионной службы. Оказалось, раньше он несколько лет работал в Киеве под началом новоназначенного начальника КРУ области, а потом тот забрал его с собой в родной для Игоря Шахтерск.

Брал ли Игорь взятки, Богдан не знал, но знал точно, что тот занимался неслабым бизнесом: что-то связанное с перевозками, диспетчерскими и экспедиторскими услугами и страхованием грузов. На этот случай у него было открыто ну наверно с десяток различных фирм, одну из которых, «пустышку» «Бескид» он и предоставил для Богдана.

В восемь утра Батула, проехав около тридцати километров по загороднему шоссе, уже нажимал на кнопку домофона на высоких, крашенных под камуфляж, воротах, утопающих в осенней листве. «Проходи, старик, ну и рано же ты!» — промычало из прикрытого железной решеткой микрофона. Богдан потянул на себя дверь калитки и оказался в наполненном воздухом и светом дворе — все деревья, всё буйство растительности осталось за забором. Здесь — ровная как блин поляна, площадью эдак так под тысячу метров, укрытая изумрудно зеленой травой и узкая брусчатая дорожка, убегающая к стоящему в глубине участка дому. Молодец, Игорек не съэкономил на дизайнере — архитекторе — классно получилось!

Сели на кухне, где же ещё. Игорь наметал на стол какой-никакой снеди: колбаски там порезал, сальца, сыра; зарядил кофеварку. Симпатичная черненькая ухоженная девочка вышла из второй двери, выпалила «здрасьте» и сунулась было помогать с приготовлением завтрака, но Игорь сразу её турнул: «Иди, тут мужской разговор».

Когда монолог Богдана закончился, Игорь как-то нечленоразделённо хмыкнул, взглянул задумчиво куда — то сквозь стену и выдохнул:

— Развели тебя, Богданчик, да, и красиво развели. Кто тебе мешал просто перечислить деньги этим лесникам чёртовым, как только было возбуждено дело о банкротстве? Сто тысяч долларов это много? А сейчас, во сколько это тебе станет? Вообще без портков останешься!

Что делать? Первое, что приходит на ум — надо валить из города, желательно из Украины. Второе — скорее всего ты прав насчёт Гусина и Перекопского. И наконец, третье, я с тобой согласен, пока не знаешь, что делать в суде, надо тянуть время, подавай-ка ты ходатайство о переносе судебного заседания. По любой причине. По твоей болезни, наконец. Люська тебе любую справку достанет. Прилепи больничный к ходатайству и в суд! Могут, конечно, проигнорировать, но тогда, наверно, можно оспаривать — без должника утверждать его долги не должны. В любом случае ничего лучше мы сейчас не придумаем. А с этими ребятами-октябрятами надо вести игру. Какую? Вот вопрос! Надо поиграть с ними, пока не найдёшь выход, понимаешь?

Завтрак стоял нетронутым, кофе остыло.

— Может это? По соточке и перекусим?

— Да рано, вроде как.

— Ладно тебе, рано, сегодня суббота — можно. И голова трещит после вчерашнего…

— Ага, и я ночь не спал, тоже самочувствие «… не в красную армию»

— Ну, вот и отлично. Щас пошлю Вику. Она на машине — быстро смотается. А то я дома не держу — ну, во избежание, как говориться…

— А Вика, она у тебя новая? Я такой не видел.

— Новая новая и очень хорошая — пропел Савченко, уже скрывшись в дверном проеме.

Ноль седьмая в ведёрке со льдом, сварили пельмешек домашних — в морозилке были заморожены, салатик — огурчики-помидорчики. Думали, передумывали. К часу дня поставили пустую бутылку на пол и составили алгоритм для Богдана на первое время:

Долг Бастиона выкупает ещё одна фирма Савченко — «Четвёртый гейм». Игорь перебирал несколько фирм, делал звонки и, в конце концов, остановился на «Четвертом гейме». Деньги перекидываем по-настоящему, по номиналу, все три миллиона восемьсот тысяч. — Это Савченко брал на себя — найти на день такие деньги для него не проблема. Этот самый «Гейм», добросовестного покупателя с подтверждением платежа и заявляем в суде как кредитора. Пусть ещё менты попробуют доказать, что тот изначальный долг был дутый. У них есть копии, ну и что — а может копии фальсифицированы? Главное в тактике на сегодняшний день — не оказаться Богдану за решеткой.