Хэдхантерские фугаски были созданы для того, чтобы делать препятствия проходимыми. Любые препятствия. Впрочем, брешь в ограде открыла дорогу не только гладиаторам: вслед за дымом на арену повалил газ.

Нужно было торопиться: взрыв мог привлечь внимание хэдхантеров.

– Прикрой глаза и постарайся не дышать так долго, как только сможешь, – бросил Борис чернявой.

Сам натянул противогазную маску. И почувствовал автоматный ствол, впечатавшийся между лопаток. Девчонка все еще надеется его контролировать? Ну-ну… Его улыбки под резиной видно быть не должно.

Борис дернул цепь из пластиковых браслетов.

– Идем…

Дикую свалило даже быстрее, чем он рассчитывал. Вслепую перелезая через брешь, чернявая поранилась об острый край пластика. Сдавленно вскрикнула, ругнулась и видимо глотнула-таки газа.

Девчонка зашлась в кашле. Автомат отлип от спины Бориса, потом ствол снова качнулся в его сторону. Ну уж нет! Он отбил оружие в сторону.

Чернявая за автомат особенно и не держалась. Выронила ствол, непроизвольно схватилась за лицо, пытаясь закрыть рот, нос и глаза. Поздно! За первой порцией газа девчонка уже хапнула вторую. А этого вполне достаточно, чтобы вырубить человека.

Чернявая согнулась в три погибели, рухнула на колени, заставляя пригнуться и Бориса.

Проклятая связка!

Не переставая кашлять, одной рукой она, как в спасительную соломинку, вцепилась в пластиковую цепь, другой вслепую шарила перед собой в поисках автомата.

Нет, дорогуша, уже не найдешь! Борис перехватил оброненный калаш.

Ага, а вот она уже и не пытается ничего искать! Валится на бок. Кашляет все сильнее, все надсаднее. В три ручья текут слезы и сопли

Борис придержал извивающееся тело и достал ключ от наручников.

Девчонка не сопротивлялась и не препятствовала ему. Она кашляла так, словно вознамерилась вывернуться наизнанку. Сквозь кашель пробивался жалобный скулеж.

Борис расцепил цепь из наручников. Вот так-то лучше. Теперь можно и уходить. Вопрос только в том, одному уходить или…

Взгляд снова скользнул по чернявой. Бросить ее здесь? Тащить с собой?

Девчонка утверждала, что без нее из города ему не выбраться, и в утверждении этом была изрядная доля правды. Но все же не только это соображение заставило Бориса принять то решение, которое он принял. Было что-то еще. Чувство вины перед треской или… Или какое-то иное чувство.

Размышлять о котором сейчас все равно некогда.

– Ну ладно, подруга…

Борис взвалил чернявую на плечи. Грязная, липкая, обессилевшая, она уже почти не шевелилась. Кашель тоже стих: чернявая теперь только всхрипывала, как загнанная лошадь и слабо подергивалась.

Маленькая и хрупкая на вид девчонка оказалась неожиданно тяжелой. Но нести ее на плече все же было удобнее, чем волочить на цепи.

Чуть пригнувшись и вглядываясь в густую сизую пелену газового облака, Борис направился туда, где по его расчетам находился проход к камерам гладиаторов. Вряд ли там будет много охотников. Федеральные хэды сейчас должны шуровать на заваленных добычей трибунах.

Идти с увесистой ношей на горбу и автоматом наизготовку было непросто. К тому же постоянно приходилось перешагивать через копошащиеся под ногами тела. В маске дышалось тяжело. Было жарко. Лицо под резиной горело. И только антикондиционная пленка, вставленная изнутри в резиновые глазницы, спасала окуляры противогаза от запотевания. Правда, пластырь на треснувшем окуляре несколько ограничивал поле зрения. Наверное, поэтому он не заметил опасности сразу.

Борис шмальнул первым. Саданул боевыми. Чтобы быстрее и наверняка. Чтобы никакой бронник не помог.

Две короткие автоматные очереди добавили к слезоточивому газу малую толику газов пороховых.

Кто-то совсем рядом истошно закричал:

– Сюда! Сюда!

Но кто кричал и откуда? Кого и куда звал? Сориентироваться в густом сизом тумане было непросто.

Борис ускорил шаг. Послышались отдаленные хлопки. Чернявая на его плече дернулась. Совсем не так, как прежде билась в кашле. Напряглась, всем телом, сгибая руки и подтягивая ноги к животу. В одно мгновение все мышцы девчонки оказались подобны туго увязанному жгуту.

Тащить ее теперь стало еще неудобнее. Чернявая сразу сделалась какой-то угловатой и жесткой. И будто прибавила веса с десяток кэгэ. Колени девчонки больно вдавились Борису в ребра, острые локти – в плечо и в спину.

По ним стреляли шприц-ампулами с парализатором. Но пока попали только в чернявую, поневоле ставшую его щитом.

Борис обернулся.

Нет, ничего не разобрать в клубящемся мареве. Он наугад дал очередь в плотную дымку. Опять – боевыми. Туда, где, вроде бы, почудилось движение.