Шрифт:
— Половина четвертого, и нет воды!
Он бросился к водопроводчикам,
Они свинчивали последнее колено трубы. Он наступил на ванночку с суриком.
Одна туфля сделалась красной.
Между тем внизу перед помостом плотники настилали дощатую площадку.
Это было нововведение, придуманное и разработанное Маргулиесом и Тригером. Идея нововведения, собственно говоря, была чрезвычайно проста.
До сих пор материалы подвозили к ковшу бетономешалки на тачках по специально проложенным узким доскам. Тачки постоянно соскакивали и сталкивались. Это замедляло загрузку, создавало путаницу, нарушало ритм.
Не проще ли было сделать сплошной настил?
Конечно, эта простая мысль носилась в воздухе. Но простые мысли тем и трудны, что их благодаря простоте и очевидности редко находят.
Маргулиес и Тригер пришли к идее сплошного настила разными путями.
Маргулиес — по странной ассоциации, наблюдая за подвозкой огнеупора и думая
о нововведении Фомы Егоровича, располагавшего материал в порядке, обратном порядку кладки.
Тригер — чисто умозрительно, вписывая в тетрадку все воображаемые и возможные причины задержки темпов бетонной кладки и устраняя каждую такую задержку воображаемым, но возможным способом.
Их проекты совпали.
Тотчас Маргулиес вызвал дежурную бригаду плотников. Пока они работали, Тригер не отходил от них ни на шаг.
Он обмеривал карманной рулеткой и проверял площадь настила. Он подавал гвозди, пилил доски, торопил, подгонял, просил, требовал, ругался.
От него было трудно отделаться. Маленький Тригер был цепок и настойчив. Особенно в тех случаях, когда требовалось на практике подтвердить то, к чему он пришел теоретически.
Настил был готов.
Тригер с наслаждением пробежал через него, оставляя на свежей лимонно-золотой тесине пыльные следы сандалий.
В конторе прораба переодевалась бригада.
Первым оттуда выскочил Сметана.
Он был весь в грубом, твердо стоящем брезенте спецовки. Большие, твердо стоящие брезентовые рукавицы делали его руки похожими на ласты.
Сметана с восторгом осмотрел настил.
— Вот это здорово!
Он схватил тачку, поддал ее коленом, вскинул на настил и с грохотом покатил по диагонали, по твердой, негнущейся деревянной площадке.
— Это я понимаю! Красота!
Он круто повернул тачку и погнал ее в другую сторону.
Он наслаждался легкостью ее движения и прочностью пола.
Играючи и пробуя силу, он бегал с визжащей тачкой по всем направлениям настила, оставляя за собой следы колеса и ног.
Он испятнал всю площадку.
Маленький Тригер стоял в стороне, любуясь легкостью и поворотливостью тачки.
— А ну-ка, Сметана, погоди, попробуем на пару.
Тригер взял другую тачку и погнал ее навстречу Сметане.
— Держись правой!
Они ловко вильнули тачками каждый направо и лихо разъехались, как автомобили на узкой дороге.
— Шикарно работать!
Из конторки прораба гуськом выбегали переодевшиеся ребята.
Все в твердом, стоячем, брезентовом, — неуклюже размахивая ластами рукавиц, — они забегали по настилу, притопывая чунями и башмаками, пятная тесину толстыми следами, резвясь, и разминаясь, и пробуя силы, как перед матчем.
XXXIX
Они объехали вокруг озера.
По пути остановились на той стороне, как раз против середины строительства.
Отсюда, за озером, оно лежало еще шире и грандиознее.
Все в дымах и смерчах, в бегущих пятнах света и тени, все в деревянных башнях и стенах, как Троя, — оно плыло, и курилось, и меркло, и снова плыло движущейся и вместе с тем стоящей на месте, немой панорамой.
Они вышли из машины и погуляли вдоль берега по зеленой степи, подходящей вплотную к самой воде.
По озеру плыла неуклюжая лодка. В лодке пели.
Степной бальзамический воздух кружил голову.
Мальчики купались с берега.
У пловцов в воде вырастали зеленые лягушечьи ноги.
Налбандов стоял, облокотясь на горячий радиатор автомобиля. Он всматривался в панораму строительства. Он искал тепляк Коксохима, где сейчас готовились к рекорду.
Он нашел его.
Тепляк казался отсюда небольшой желтой полоской.
— Вавилон, Вавилон, — со вздохом заметил мистер Рай Руп, вслух отвечая на свои мысли. — Неужели мир не прекрасен? Чего не хватает людям?
— Здесь, на этом месте, где мы сейчас стоим, через год будет социалистический город, — сказал Налбандов четко.