Шрифт:
13 декабря 1835
В альбом графини Оп(перман)
Когда вокруг — покой и тишина И свет звезды прозрачнее алмаза, Когда ты вновь стоишь, поражена Величественным зрелищем Кавказа; Когда луна медлительно плывет И лунный луч скользит над головою, — Вся эта ночь, весь этот мир красот Вдвойне, вдвойне украшены тобою! Ведь ты сама — как дивная звезда, Упавшая с ночного небосклона. О, счастлив тот, на ком ты иногда Свой взор приостановишь благосклонно! О, змеи кос над розами ланит, О, стражи роз, сомкнутые рядами! Вот перед вами снова я, убит, Испепелен и уничтожен вами! Покорствуя невиданной судьбе, О, кто распустит сей клубок змеиный? Кто тот счастливец, что придет к тебе И склонится над шеей лебединой? Кому молниевидные глаза Вдруг улыбнутся нежно и туманно? О, чья рука, как дивная гроза, Коснется кипарисового стана? В тот миг, когда, исполненный чудес, Твой взор меня улыбкою встречает, Когда короной, бледною венчает Твою главу сияние небес; Когда я слышу нежный голос твой, Томительно-певучий и прекрасный, — В каком восторге, с мукою напрасной Я замираю вдруг перед тобой! Не испытав восторгов и страстей, Кто выполнит небес предначертанья? К чему оно — томленье праздных дней, Покуда в сердце нет очарованья? И где мне утешения искать, Пока я сон сердечный не нарушу, Пока любовь не озарит мне душу, Как горний свет, как божья благодать? Поймешь ли ты, мой незабвенный друг, Напев любви, медлительный и грустный? Бессилен был язык мой неискусный Изобразить всю горечь этих мук! Но если вспомнишь дальний ты Кавказ, Не поминай с холодною душою Того, кто, очарованный тобою, Любил тебя и слезы лил не раз! 5 мая 1840
Гори
* * *
Всякий, кто увидит, — заглядится, Отойдет — и снова возвратится, Потеряв — забудет о покое, Отыскав — счастливым будет вдвое. Для кого мечты его и речи, Если ты, любимая, далече? Ты войдешь — и день его блистает, Отойдешь — и солнце угасает! 1840
Рига
Вечер разлуки
Заря небес вечерним багрецом Вершины гор Кавказских озарила. Так девушка прощается с отцом, Лобзая старца нежно и уныло. Но молчалив гигантский тот собор. Передо мной от края и до края В короне льдов стоят вершины гор, Плечами дэвов небо подпирая. И, прижимаясь к кручам, облака Грозят потопом, и с горы отвесной, Блистая, низвергается река, Стремительно висящая над бездной, И воет Терек, надрывая грудь, И скалы вторят Тереку в тревоге… Печально я гляжу на этот путь, На тень судьбы, скользящей по дороге… Всё лучшее, что было мне дано, Всё светлое, что управляло мною, Чем было сердце бедное полно, — Опять, опять похищено судьбою! Прощай, мой друг! Прощай на много дней! До моего последнего мгновенья Всегда с тобой печаль души моей, Моя любовь, мое благословенье! Стучат колеса. Милой больше нет. На повороте пыль еще клубится. И, обезумев, ей летит вослед Душа моя, как раненая птица. Прощай, мой друг! Унынием объят, Смотрю я вдаль с невыразимой мукой. Твоих очей уж мой не встретит взгляд, Навеки затуманенный разлукой. Не утолит печаль моей души Твоя любовь, и только скорбь немая Источит сердце бедное в глуши, Последние надежды отнимая. И как, безумец, я поверить мог, Что счастье наше будет беспредельно? Прощай, мой друг! О, как я одинок! И скорбь моя — о, сколь она бесцельна! И вот уж ночь. Сижу, объят тоской. О, кто теперь мои услышит пени? Недвижен воздух. Только часовой, Перекликаясь, ходит в отдаленье. И, подперев вершиною зенит, Молчит гора, увенчанная снегом, И о прошедшем счастье говорит Звезда небес, сияя над Казбеком. Потоки гор, свершив свой краткий путь, Алмазной грудой бьют через пороги, И воет Терек, надрывая грудь, И скалы вторят Тереку в тревоге. 1 мая 1841
Владикавказ
О разум мой!
О разум мой, не надо вспоминать! Минувшему прилично лишь забвенье. Что толку умножать сердечное волненье И жизнь бесплодную напрасно проклинать! 1843
Тбилиси
Подражание Пушкину
Дар напрасный, дар случайный…
О жизнь моя, Бесплодный дар пустой, Зачем, зачем дана ты мне судьбою? Из тьмы небытия Исторгнутый тобой, Зачем я свыкся с мукою земною? Зачем мой ум Сомненьем возмущен, Зачем душа мятется сиротливо, Зачем мой день угрюм, Прошедшее — как сон, Грядущее — обманчиво и лживо? И цель свою Не в силах я найти, И тщетно я о помощи взываю, И, как слепец, стою На жизненном пути, И самого себя не понимаю. И плачу я, Когда передо мной Влекутся дни унылой чередою. О жизнь моя, Бесплодный дар пустой, Зачем, зачем дана ты мне судьбою?1947
Темирханшура
Воспоминание
Вот уголок, где ты в былые годы Сияла безмятежной красотой. Опять весна, опять лепечут воды, Опять цветы пестреют предо мной. Но разве так они благоухали, Когда ложились под ноги твои? Но разве так, исполнены печали, Тебе в кустах рыдали соловьи? Но разве так веселый ветер мая Тебе навстречу крылья раскрывал? Но разве так он, локоном играя, Твою фату на миг приподнимал? Нет, мир тогда был чище и свободней, Где ты была — там всё цвело вокруг, И я тогда, как милости господней, Твоей улыбки ждал, мой милый друг. Завороженный ангельским виденьем, Я на тебя смотрел едва дыша, Мне голос твой казался дивным пеньем, И вся в слезах была моя душа. И всё ушло… В тоске воспоминанья Сижу один, угрюмый и больной, И молодой любви очарованья, Как смутный сон, проходят предо мной. Года идут, и чередой незримой Уходят вдаль утехи бытия, Но жар любви, но образ твой любимый, Мой милый друг, ужель забуду я? И коль тебя переменили годы, О, не кляни меня за этот стон! Ищи в забвенье счастья и свободы, Ведь старый друг — почти в могиле он! 1851
Цинандали
Жалобы Димитрия Он<икашвил)и
Как придешь ко мне, госпожа моя,
Я в ногах твоих расстелюсь ковром.
Саят-Нова
Ах, в какое же я пекло попался! Сам не знаю, как живым я остался! Словно пес, я на улице валяюсь, Как собака, у двери караулю, Стерегу я балкон и два оконца: Не покажется ли в них мое солнце? Ах, от страсти я разума лишился, Как слепой, я гляжу, не понимаю: То ли солнце восходит над землею, То ли снег повалил над головою! Ах, неужто на свете есть счастливцы, Что храпят по ночам на кровати, Что пируют в бане до рассвета? Завернувшись в бурку овечью, Я валяюсь и громко причитаю, Но никто моих жалоб не слышит, Но никто моих слез не замечает. А случится на улице прохожий, Спросит: «Что ты развалился, несчастный?» Закричу я: «Тебе какое дело? Неужели в голове нет смекалки? Свет очей моих, владычица сердца В этом доме, как солнце, сияет. Так куда же мне отсюда податься? Уж пора бы самому догадаться!» Свет очей моих, сжалься надо мною, Исцели мое бедное сердце, Заблистай, словно солнце, на балконе, — Я от радости землю поцелую! Ах, скажи мне сердечное слово, Удостой меня единого взгляда! Как посмотришь — стану я вельможей, Не вельможей — государем я стану, Задеру я голову до неба, Целый свет я вызову на битву! Ворот настежь, шапка на макушке, Побегу я на Куру в Ортачалы, — В Ортачалах приятели пируют. Там веселье кипит до рассвета. Пусть они, мои молодцы, посмотрят, Что за счастье себе отыскал я, Как налью себе я полную чашу, Как я выпью за твое здоровье!1860
Коджори
Мухамбази
О, сладкий голос мухамбази!
Чамчи-Мелко
Только я глаза закрою — передо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь! О царица, до могилы я — невольник бедный твой, Хоть убей меня, светило, я — невольник бедный твой. Ты идешь — я за тобою: я — невольник бедный твой, Ты глядишь — я за спиною: я — невольник бедный твой! Что смеяться надо мною? Я — невольник бедный твой, И шепчу я сам с собою: «Чем тебе я нехорош?» Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь! Словно тополь шелестящий стан твой нежный для меня, Светит радугой блестящей стан твой нежный для меня. Блещут молнией небесной эти очи для меня, Дышат розою прелестной эти губы для меня. Если б мог тебя спросить я: «Ты когда ко мне придешь?» Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь! Семь дорог на нашем поле — все они к тебе бегут! Смутны думы поневоле — все они к тебе бегут! Растерял свои слова я — все они к тебе бегут! Позабыл свои дела я — все они к тебе бегут! Хоть бы раз меня спросила: «Что с тобою? Как живешь?» Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь! Хоть и плачу неустанно, ведь не спросят: «Кто такой?» Ах, беда нам, Лопиана, ведь не спросят: «Кто такой?» Может, еле уж дышу я, — ведь не спросят: «Кто такой?» Может, еле уж брожу я, — ведь не спросят: «Кто такой?» Только ты, моя царица, боль души моей поймешь! Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь! Поезжай-ка в Ортачалы, посмотри, каков я есть! Как ударим мы в цимбалы, посмотри, каков я есть! Тамада в дыму табачном, посмотри, каков я есть! Молодец в бою кулачном, посмотри, каков я есть! Как посмотришь — так полюбишь, как полюбишь — подойдешь. Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь! Только я глаза открою — над ресницами плывешь!1861
Коджори
Песня Кинто
Что я тебе? К кому ты привязалась? Из-за тебя я весь огнем пылаю! Проклясть хочу — проклясть язык не хочет, Бранить хочу — бранить душа не хочет, Бежать хочу — бежать нога не хочет. Вай, горе мне, попал я, бедный, в пекло! Что я тебе? К кому ты привязалась? 1861(?)
Надпись на азарпеше
Зачем клянешь судьбу безрадостную нашу, О чем печалишься, несчастный нелюдим? Испей одну лишь эту чашу — И станет мир твоим! 1861(?)
Лик царицы Тамары в Бетанийской церкви
Твой светлый лик Исполнен красоты, Твой взор небесный светит, как денница. Склонясь у ног твоих, Ловлю твои черты С благоговейным трепетом, царица. Какой восторг Стесняет сердце мне, Как сотрясают грудь мою рыданья! О, если бы я мог С тобой наедине Не вспоминать народные страданья! Но всё темней На сердце у меня: Куда ни глянь — везде одни руины… О славе прошлых дней Иверия твоя Забыла в эти черные годины. Как смутный сон, Как невозвратный сон, Исчез в веках расцвет твоей державы. Из тьмы седых времен Лишь мне сияет он, Чтоб не погиб я без любви и славы. На склоне лет В годину тяжких бед Пришел к тебе я бедным и скорбящим. Склонись на голос мой, Взгляни на край родной, Благослови крестом животворящим! Чтоб расцвела Иверия опять Среди народов, как в былые годы, Чтоб церковь обрела Господню благодать И просвещенье снизошло в народы! Чтобы воскрес Могучий, наш язык, Сердца любовью к Родине горели, Чтоб до глубин небес, Торжественно велик, Вознесся стих бессмертный Руставели! Чтоб, закален В страданьях и борьбе, Опять воспрянул гений иверийца! Но что тебе мой стон? Не внемлешь ты мольбе, И только в небо смотришь ты, царица! О мать моя, Иверия моя! Откуда ждать на слезы мне ответа? Униженный, больной, Я — сын печальный твой, И в сердце — ни надежды, ни привета. Пройдут года… Ужели в свой черед Не расцветет земля моя родная? Ужели никогда Добычи не вернет Проклятый ворон, в поле улетая? О грозный мир! В тебе пощады нет. Как беззащитны мы перед судьбою! Где слава — наш кумир, Наш неизбывный свет? Ужель ее мы видим пред собою Среди лесов, В глухом монастыре, Где вековые свесились чинары, Где смотрит в глубь веков Сияющий горе Небесный лик божественной Тамары?