Шрифт:
Анатоль улыбнулся своим мыслям. Нет, все-таки он не дамский угодник — сравнил девицу, подумайте только! с лошадью. Хорошо, что только в своих мыслях.
Анна Степановна развернула записку. Довольная улыбка скользнула по ее губам. Все-таки она оказалась права, открыв Воронину так тщательно скрываемую тайну Марины. Он поступил так, как она планировала, и более ничто не угрожало этому браку.
— Маменька, гляньте на работу, — отвлекла ее одна из средних дочерей, тринадцатилетняя Софи, названная в честь тетки Анны Степановны. — Какой цвет тут добавить в вышивку? Красный слишком ярко, а розовый — очень бледно.
Анна Степановна быстро сложила вчетверо бумагу и убрала ее в свою рабочую коробку, надежно скрыв ее между нитками.
— Давай глянем, душенька, — она взглянула на работу дочери, потом пробежалась глазами по своим материалам и достала той нитки цвета спелой малины. — Возьми эти.
Софи довольно улыбнулась матери и быстрым поцелуем коснулась ее щеки.
— Спасибо, маменька.
В этот же миг внимание Анны Степановны привлек небольшой шум, который, как оказалось, устроили ее другие дочери, Лиза и самая младшенькая Оленька. Первая тащила на себя книгу, которую до того читала ее сестра, мирно устроившись на подушках на подоконнике диванной, а младшая вовсе не горела желанием ее отдавать.
Визги, крики, плач… Как же это надоело Анне Степановне! Как же тяжело растить дочерей! Иногда она прямо-таки мечтала, как наконец они подрастут и выпорхнут из родительского гнезда, оставив в нем лишь желанный покой да блаженную тишину. Видимо, опять была виновата в этой сваре Лиза. Довольно бойкая на язык да крутая нравом, она всегда задирала своих сестер, за что частенько получала розог от матери.
Более сильная, чем младшенькая, Лиза вырвала тем временем из рук той книгу.
— Да угомонись, ты, оглашенная! Сейчас гляну кое-что и верну тебе.
— Верни! Верни сейчас же! Маменька! — голосила пронзительно Оленька, призывая мать вступиться за нее перед сестрой. — Маменька!!!
Анна Степановна, недовольно вздохнув, поднялась было с кресла, но ее опередила Марина, отложившая в сторону работу и быстро подошедшая к спорщицам.
— Отдай! — резко сказала она, протянув руку за книгой.
— Оui, bien s^ur, — иронично ответила той Лиза. — Она мне пока нужна.
Лиза быстро открыла книгу и, прочитав несколько строк, довольно заулыбалась.
— Иногда бывает не вредно узнать, что приготовила тебе судьба, верно? Ах да, ты же у нас не веришь во все гадания. Ты же у нас ученая! Может, все-таки глянешь?
— Я знаю, что уготовано мне. Более знать не надо, — отрезала Марина.
— Но все же? — настаивала Лиза. — Мне вот, например, любовь суждена. Послушай только.
Любовь, как роза, роза красная, Цветет в моем саду. Любовь моя — как песенка, С которой в путь иду. Сильнее красоты твоей Моя любовь одна. Она с тобой, пока моря Не высохнут до дна.Лиза прочитала вслух эти строки и протянула книгу сестре, насмешливо улыбаясь:
— Рискнешь? Или все же боишься? А вдруг тебе суждено что-то страшное? А? Вдруг твой жених увлечется другой? Помолвка расстроится. Или вдруг он будет тебя поколачивать в браке, как своенравную супругу?
Марина с силой выхватила из рук сестры книгу и, глядя прямо в той глаза, раскрыла ее прямо на середине.
— Первый стих? — спросила она у Лизы и сама себе же ответила. — Пусть будет первый. Первые два четверостишия. Все по-честному.
Она опустила глаза в книгу, и Анна Степановна даже со своего места в небольшом отдалении от окна, у которого стояли сестры, увидела, как моментально побледнела Марина. Лишь ставшими изумрудными глаза темными пятнами выделялись на ее лице.
Женщина поспешила подойти к сестрам и аккуратно взяла из рук старшей дочери книгу, стараясь пальцем заложить нужную ей страницу.
— Что раскудахтались, как куры? Брысь отсюда все! — Анна Степановна слегка подтолкнула Марину, приводя ее в чувство. — Марина, не стой столбом! Вернись к работе. Кто будет приданое готовить за тебя? К сроку не уложишься.
Прогнав дочерей к работе, женщина украдкой заглянула в книгу, желая знать, что вызывало столь странную реакцию Марины.
Поцелуй — и до могилы Мы простимся, друг мой милый. Ропот сердца отовсюду Посылать к тебе я буду. В ком надежды искра тлеет, На судьбу роптать не смеет. Но ни зги передо мною. Окружен я тьмой ночною.— И это читает мое дитя? — рассердилась Анна Степановна. — Оленька, подойди сюда. Пошли в вашу спальню и сейчас же покажешь мне все книги, что ты читаешь. Все, слышишь! До одной. А это, — женщина показала книгу дочери. — Это я забираю. Мала еще про любовь читать. И что за нравы нынче — еще молоко на губах не высохло, а все туда же! Любовь, любовь!