— Пусть прочь идет! — громче сказал старый князь. — Чтобы духу ее здесь не было! Пусть взашей из имения гонят. А еще раз границы переступит — так собак спущу, так и передай.

Матвей Сергеевич отпустил взмахом руки всех из своей спальни и устало опустился на постель. Как же ему хотелось заснуть и, открыв глаза поутру, обнаружить, что все происходящее просто дурной сон! Он бы тотчас бы поехал тогда к Сергею и повинился во всем перед ним. В своей гордыне, в своем слепом стремлении всегда настоять на своем, презрев склонности и желания окружающих, свое самодурство. Ведь что ему стоило сделать это ранее? Быть может, и Сергей не стал бы так дурить…

Как Матвей Сергеевич надеялся на то, что эта бедная пташка серьезно увлечет его внука! Ведь он прекрасно видел, что творится в душе Сергея. Но это была всего лишь искра, которую было необходимо раздуть. Вот он и пытался это сделать, пока она не погасла совсем.

Внучка его хорошего знакомого, генерала Голышева. Красавица, умница (он справлялся у госпожи Адлерберг [163] ), способная отвергнуть его внука. Да еще с тем огнем внутри, который так и полыхал иногда в ее глазах. Правда, наполовину нерусской крови, но он был готов простить ей этот недостаток. Тем паче, что, судя по всему, все же кровь была не ненавистной ему польской, а другой славянской народности. Да и кто сейчас чистокровный русич? Это-то после того, как Русь была под монгольским ярмом, а при Петре понаехали сюда немцы да голландцы?

Сначала, правда, Сергей поддался, уехал прочь из страны. Но затем все пошло так, как и хотел старый князь, умело подбрасывая каждый раз дрова, когда, как ему казалось, интерес внука начинал пропадать, или он смирялся с неудачей. Ведь он всегда поступал наперекор Матвею Сергеевичу, так и делал на этот раз. Старый князь уж было решил, что ему все удалось, и скоро Сергей введет в дом Загорских молодую жену, но эта ссылка спутала все планы. А потом и вовсе объявили о помолвке. Совсем не той, что он хотел.

Ах, как старый князь злился на девушку! Все спутала ему! Разве можно было предпочесть его внука? Разве разумно?

А затем смерть пришла к нему в дом, в который раз забрав с собой всех, кого он любил. Всех до единого…

До ушей старого князя вдруг донесся откуда-то пронзительный женский визг, и он нахмурился. Это что еще такое? Он же строго-настрого запретил вообще беспокоить его чем-либо! Что там за девка орет, как резаная? Ну, уж точно он отходит сегодня тростью чью-то спину. Совсем распоясались!

Матвей Сергеевич с трудом поднялся на ноги и, опираясь на трость, пошел вон из комнаты на звуки шума. Как выяснилось, кричали в прихожей комнате. Несколько человек пытались вывести вон из дома упирающуюся женщину, а она кричала, как безумная, колотила по лакеям зонтиком и ридикюлем, кусалась и царапалась. Суетящийся вкруг них Никодим пытался уговорить женщину утихомириться, а сбежавшиеся на крики дворовые со смешками наблюдали за этой картиной. Все были так увлечены происходящим, что даже не заметили подошедшего барина.

Все с возрастающим удивлением Матвей Сергеевич вдруг узнал в бешеной фурии Натали. Шляпка уже давно слетела с ее головы, волосы растрепались, рукав ее салопа оторвался и теперь висел на нескольких нитках. Она выглядела совсем не так, как та светская холеная красавица, которую он привык презирать за недостойное дамы поведение. Да и кто узнал бы ее сейчас в таком виде?

— Что здесь происходит? — как можно громче спросил старый князь, и все дружно замерли на тех местах, где находились. Лишь дворовые шустро скрылись прочь, опасаясь попасть барину под горячую руку.

— Вот, ваше сиятельство, — обратился к нему Никодим. — Опять пришла. Я ей говорю, барин не может принять, почивает. А она вдруг как зыркнет, сама, говорит, тогда пройду, если не пропустишь! И как стала рваться в комнаты. Насилу удержали. Вона как молодцов наших расцарпала, аки кошка какая. А еще барыня!

Натали гордо вскинула голову и посмотрела князю прямо в глаза.

— Прошу прощения за сей скандал, но мне просто необходимо увидеться с вами. Вот уже почти неделю я пытаюсь попасть к вам, но…

— Не имею ни малейшего желания ни видеть, ни слышать вас, — отрезал Матвей Сергеевич. — Падшую женщину никогда не примут в этом доме. А всякая жена, оставившая своего супруга — блудница! Подите вон!

Он кивнул лакеям, те снова схватили Натали за руки, намереваясь вывести вон. Но та ловко увернулась от них и, отбросив зонтик, бросилась к князю, по ходу движения вытаскивая из ридикюля конверт. Она схватила его за рукав и прежде, чем ее оттащили от него, сунула ему в руки письмо.

— Возьмите! — крикнула она. — Он хотел, чтобы вы прочитали его!