— Тому, с которым она прожила несколько последних лет, от которого имеет дитя и которого по праву может назвать своим супругом. Я же не могу иметь такой чести считаться таковым по истечении столь долгого срока отсутствия.

— Значит, вы подаете прошение о расторжении вашего брака Святейшим Синодом, est-ce vrai [311] ?

— Именно так, Ваше Императорское Величество, — подтвердил Загорский, склоняя голову. Государь подошел к столу и, мельком просмотрев бумаги, достал одну, пробежался глазами по ней. Потом поднял глаза на Загорского. — Значит, нет никаких бумаг о браке. И даже разрешения на венчание от генерала полка нет, ведь его нет?

Марина услышала, как немного дрогнул голос Сергея, когда он ответил, не отрывая взгляда от глаз государя:

— Нет, Ваше Величество, разрешения на брак нет.

Государь помолчал после этой реплики, а после опустился за стол и начал барабанить пальцами по его поверхности. По всему было видно, что он разозлен и раздражен ситуацией, которую ему приходилось сейчас разбирать.

— Ну, что же, — наконец проговорил он, когда молчание в комнате стало настолько ощутимо, что давило на нервы стоявших перед столом императора. — Раз таково ваше пожелание, и в соответствие обстоятельствам вашего дела, я думаю, этот ваш тайный брак можно будет признать незаконным, вследствие чего тот будет признан не имеющим юридической силы. На этом основании ваш брак, сударыня, с его сиятельством графом Ворониным будет признан единственным и верным. Я понимаю, ваше стремление сохранить в секрете все обстоятельства этого дела, потому ваше прошение будет нынче передано обер-прокурором на тайное рассмотрение только первенствующему члену и ограниченному количеству членов Святейшего Синода, — государь позвонил, и тотчас двери кабинета распахнулись, впуская внутрь молодого флигель-адъютанта. — Проводите, — коротко бросил ему император, а после склонившимся перед ним Сергею и Марине. — Вы свободны. Прощайте.

Они еще раз склонились перед императором, а после вышли из кабинета вслед за адъютантом, который проводив их, тут же скрылся в кабинете государя. Только здесь в приемной Марина осознала, как у нее тряслись пальцы рук, как мелко дрожали колени. Ее даже стало немного мутить от пережитого волнения и страха.

— Как вы себя чувствуете? Вам дурно? — прошептал ей тихо Сергей, слегка поддерживая за стан. — Присядемте.

Но тут, словно черт из табакерки, к ним неожиданно подступил Анатоль, быстро промелькнув среди многочисленных посетителей приемной. Он взял Марину за руку и немного потянул на себя, чтобы Загорский отпустил ее из своих рук, что тот тут же сделал.

— Как все прошло? — спросил Анатоль у них обоих, глядя при этом на Сергея. — Его Величество очень зол?

— На удивление, все обошлось, — проговорил Сергей, то и дело косясь на бледное лицо Марины. — Дело вскорости будет тайно рассмотрено в Синоде, но государь заверил, что брак будет признан недействительным.

— Тебя зовут к государю, — обратил Анатоль внимание Сергея на флигель-адъютанта, несколько раз громко произнесшего имя князя. — Надеюсь, не за этим делом.

— Сейчас узнаем, — Сергей перевел взгляд на Марину. — Отвези ее домой, прошу тебя. Ей, похоже, не по себе сейчас и нужен покой. Почему ты не смог не убедить ее не приходить сюда? Я же сказал, что сделаю все сам.

— Ее было трудно удержать, — возразил ему Анатоль. — Только запереть на замок, но не думаю, что это помогло бы. Иди, не стоит заставлять Его Императорское Величество ждать. Я провожу свою жену.

Марина попыталась улыбнуться дрожащими губами Загорскому, когда он целовал ее руку на прощание, показывая, чтобы он не волновался за нее и со спокойной душой шел по зову флигель-адъютанта. Анатоль сразу же вывел ее из приемной и повел к экипажу, что по его распоряжению уже ждал у подъезда. Он помог ей накинуть на плечи салоп, завязал сам ленты ее шляпки, потому как руки у его жены ходили ходуном, и она не могла этого сделать самостоятельно.

— Чем ты недоволен? — спросила Марина, заметив его плотно сжатые губы. — Я сделала все, как ты хотел. Теперь я принадлежу только тебе, как ты и желал.

— Зачем ты поехала сюда? Зачем? — бросил ей Анатоль, больно сжимая пальцы, помогая войти в экипаж. — Тебе не стоило этого делать. Эта история и так может повредить мне, а твое присутствие здесь… Думаешь, твои дерзкие глаза прибавили благодушия Его Императорскому Величеству? Неужели думаешь, по ним нельзя прочитать…? Убежден, он теперь недоволен тобой, как моей супругой. Не представляю, что будет теперь! Государь был так зол, когда я передал прошения. Убежден, что за этим последует удаление от двора.

Марина же устало прикрыла глаза. Эта аудиенция, казалось, отняла все ее силы, а осознание того, что теперь обратной дороги уже нет и не будет, что ее брак с Загорским расторгнут, причиняло ей нестерпимую боль, вызывало жгучие слезы в глазах. Ей хотелось сейчас только одного — чтобы ее обняли, утешили, сказали, что, несмотря на все невзгоды, все непременно будет хорошо в ее жизни. И она неожиданно для себя самой, забыв про все обиды, что этот человек причинил ей, потянулась к нему. Она коснулась его руки, лежащей на дверце кареты, и проговорила:

— Когда ты вернешься домой нынче? Надеюсь, пораньше. Ах, Анатоль, мне так не хочется оставаться одной сейчас! Если бы ты мог поехать со мной...! Не хочу оставаться наедине со своими мыслями.

Он перевел взгляд на ее лицо и заметил растерянность и боль в ее глазах. Казалось, он сейчас сядет в карету вместе с ней. Но потом он медленно покачал головой.

— Я не могу оставить службу и уехать, я повторял тебе неоднократно, как важна для меня моя должность. А нынче вечером государь едет в оперу, и я обязан сопровождать его. Попросить его отпустить меня я не могу — слишком многое случилось, слишком многое нужно исправлять. Я не уверен теперь, что мое положение не пошатнулось. Мне нужно приложить все мои силы и усердие, чтобы выправить эту ситуацию.