И перешел к не менее неприятному «во-вторых», которое оказалось еще и слегка невнятным. По мнению Разумовского, соединение в одной миссии Лисс и Тона было то ли взрывоопасным, то ли весьма позитивным, то ли недопустимым ни при каких обстоятельствах, то ли единственным верным решением. «Антон вообще не должен был туда лететь», — сказал Разумовский со вздохом. И устремил на капитана Каверина совершенно немыслимый, нечитаемый взгляд. «Понял», — как всегда при встрече с этим оптическим феноменом, отреагировал капитан Каверин. Либо в Гетмане говорит интуиция, либо он что-то знает, о чем не может сообщить открытым текстом. Он хочет, чтобы я проконтролировал. Это мы запросто, знать бы только что. Во всяком случае можно спросить у Лисс: этого мне командор не запрещал.

Третий пункт, по которому командор решил посовещаться с Кавериным, удовлетворил капитана «Альтеи» значительно больше, чем два предыдущих. Следовало передать соруководителям миссии, что дипломатическая процедура и переговоры целиком и полностью ложатся на Краснова, ему передаются все необходимые полномочия, и он волен решать, как и куда вести дипломатический корабль Конфедерации в мутных аккалабатских водах.

— А Лисс? — поинтересовался Каверин, зная о том, что некогда теплые отношения между Гетманом и его любимой ученицей в последнее время значительно охладели.

— А Лисс пускай погуляет. Отдохнет, что ли. Позанимается своей любимой медиевальной цивилизацией в натуре. Соберет материалы. Напишет статью. Погрузится в среду. В общем пусть не считает себя обязанной отсиживать за столом переговоров круглые сутки. Нечего ей там делать. Так и передай. Краснов договаривается, Лисс изучает. Думаю, у них не будет протеста против такого распределения обязанностей. И будь там вообще… повнимательней.

На этом сеанс связи закончился.

С сообщения о новом распределении обязанностей между соруководителями миссии капитан Каверин и начал собрание. Протестов действительно не возникло. Краснов еще больше надулся, Лисс приложила руку к «пустой голове»: «Слушаю и повинуюсь, мой капитан». Атташе и референтки, которым следовало задуматься над проведенной рокировкой, пропустили сообщение капитана мимо ушей: они и так ходили за Красновым по пятам и другого руководителя над собой не знали. Зато Антон, со стороны которого никакого недовольства не ожидалось, буркнул что-то про «в этом случае надо было послать не тридцать, а шестьдесят человек… и тяжелые бомбардировщики».

Почему погружение Лисс в феодально-средневековую среду должно сопровождать звено тяжелых бомбардировщиков, капитан Каверин выяснять не стал. На Ситии погружение Лисс в шахту, где при каждом шаге инспектора натыкались на человеческие трупы и полутрупы, не сопровождалось ничем: там боевое прикрытие вообще было не предусмотрено. Ничего, выкарабкались, и даже личный заказ одного высокопоставленного землянина выполнили. Надо бы рассказать Антону. А то что-то он к уважаемому члену Звездного совета без всякого пиетету… «Стрелять она, видно, ходила…» — порадовался Каверин.

Алиссия Ковальская, действительный член Звездного совета

Краснов, наконец, перешел к ответам на вопросы. Вопросы полностью соответствовали содержанию и форме лекции. У Лисс впервые за годы работы в Звездном совете появилось желание на ходу выйти из космического корабля. Так, проветриться. Хуже уже не будет.

— У них, что, действительно, нет огнестрельного оружия?

— Правда ли, что у них нет ни газет, ни журналов? Откуда же они узнают новости?

— Неужели у них десятилетние мальчики пьют вино и убивают друг друга на турнирах?

— Разве Конфедерация не может заставить их разместить больше информации о себе в астронете?

«Куры… — злобно подумала Лисс. — Инфантильные высокоцивилизованные куры». И тут же спохватилась: ей почему-то не хочется называть этих мальчиков и девочек курами. Это обзывательство совсем для другого… О чем там говорит Гарик?

Гетман, как всегда, великолепен. Быстр в принятии и продавливании решений. Повышение ранга миссии. Только не говорите мне, что он тоже дальтоник или пофигист и не видел файлов под фиолетовой ленточкой. А скорее всего, он и так все знает. И все же предпочитает расширить полномочия десанта, дать ему возможность спасать и защищать нас, как вздумается. Это от чего же нас, по мнению Разумовского, может понадобиться спасать и защищать, если командор склонен предоставить нашему лейтенанту свободу действий в экстремальной ситуации?

Эй, а зачем наш лейтенант встает и выбирается на середину рубки?

Антон Брусилов, лейтенант десанта

— Значит, так. Я не обязан это вам говорить, это не входит в мои полномочия. Но все-таки… Никакой колледж Конфедерации не сделает из аккалабатского лорд-канцлера такого «цивилизованного, взвешенного и разумного политика», о котором толковал сейчас посол Краснов. Нет там разумного и прогрессивного лорд-канцлера. Средневековый маньяк-убийца в капюшоне. Не в черном, кстати, а в сером. Может, не совсем маньяк, но мне будет спокойнее, если вы будете так думать. Ничего из его рук не за общим столом не пить и не есть. Никуда с ним и его подчиненными по одиночке не ходить. Ни одному его слову не верить. Спиной не поворачиваться. Утром принимать максимальную дозу профилактического противоядия широкого спектра действия — на корабле есть аптечка. Вечером осматривать себя с ног до головы на предмет отравленных игл и прочих прелестей средневековой алхимии. Ношение плексикольчужных водолазок обязательно. Сверху можете повязать зелененькие платочки. Смотреть под ноги и по сторонам. В конфликты и вообще лишние разговоры не вступать. На королеву взирать с почтением и любовью, кланяться и благодарить, благодарить и кланяться. К виду крови привыкнуть: если при вас кому-то распорют кинжалом живот или снесут голову двуручным мечом, реагировать спокойно и с интересом…

— Может быть, достаточно? — подал голос Краснов, откинувшийся на спинку кресла с выражением глубокого презрения на красивом лице. — Или следующим советом будет вообще из корабля не выходить? Как я понимаю, вас послали обеспечивать нам военное прикрытие, вот и постарайтесь. А не перекладывайте ваши проблемы на наши плечи.

— Из корабля, полагаю, не выпустят нас — военное прикрытие, — задумчиво отозвался Антон. — А придерживаться или нет моих рекомендаций — личное дело каждого. Это ваша жизнь, в конце концов.