Элдж шумно втянул носом воздух. Таким образом он напоминал о себе. В частности, о том, что Лисс, убрав от лица его челку, еще не решила, куда ее пристроить, и так и держит непослушную прядь в руке. Лисс подумала и дернула. Элдж недоуменно уставился на нее. Лисс скорчила страшную морду и дернула еще раз.

— Ты не умеешь причесываться, будущий верховный лорд Дар-Эсиль?

— У меня не получается аккуратно. Они все время выбиваются, — признался Элдж.

— А куда смотрела мамочка?

— Она хотела завести мне заколки, такие специальные, похожие на крабов. Отец привез с Когнаты, но… — Элдж замялся.

— Но?

Лисс ужасно раздражало, что все из него приходилось вытягивать. Хьелль был не такой. «Хотя он мне доверял, — подумала она. — А у этого нет повода. Хотя у Хьелля тоже повода не было… До альцедо». Спина у нее похолодела. Это ж насколько надо погрузиться в заботы обо всем и вся на Анакоросе, чтобы забыть, что у одного конкретного аккалабатского кура может в любую минуту начаться альцедо! И он ведь даже не скажет, будет обходиться… как? Как он, черт возьми, собирается обходиться? Разрази гром эту уродскую аккалабатскую гордость!

Элдж между тем продолжал:

— Но отец сказал, что это для Кори.

Лисс фыркнула:

— Ношение одинаковых заколок сразу двумя наследными лордами запрещено Регламентом?

Элдж выпучил глаза:

— Вы знаете про Регламент?

— Ох, дорогой мой мальчик, я и про Регламент, и про дуэм, и про все эти ваши дойе-карун знаю… Когда, кстати, у тебя альцедо?

Улыбнулся наконец, слава тебе, господи:

— Нескоро. Отец обещал сам прилететь.

— Необязательно. Набор у тебя есть?

— Конечно. Самый лучший. С костяными ручками, и все мази и эликсиры самого высшего качества.

— Я тебя вычешу, не переживай.

Лисс наконец дотянула упрямую челку ребенку за ухо, залезла рукой за воротник и погладила основания крыльев. Элдж чуть ли не замурлыкал. Еще бы ему не нравилось!

— После занятий соберешь вещи — за тобой зайдут. Переезжаешь к нам.

В ответ на удивленный жемчужно-белый взгляд и попытку чуть всплеснуть перьями:

— Твоя мама просила за тобой присмотреть. А я, видишь ли, не могу отказать леди Хелле Дар-Эсиль. Ни в чем. Попугая у нас нет, кошка тебя уже знает. Будет у Маро домашнее пернатое. Не требующее, я надеюсь, особого ухода. Да?

Будущее домашнее пернатое вдохновенно кивнуло. Оно явно было в восторге. Крылья расслабленно заняли свое место, выражение покорства судьбе во взгляде сменилось на глубокую щенячью преданность.

— Да? — строго переспросила Лисс.

— Угу, — нечленораздельно согласилось пернатое.

Лисс прекратила массировать перья, чмокнула для закрепления эффекта нового кура в лоб.

— Тогда катись на урок. Маро зайдет за тобой потом и проводит к нам.

Ответом был энтузиастический кивок и моментальное выкатывание за дверь — на урок. «Даже не поблагодаривши, — про себя заметила Лисс. — А ведь он другой, действительно. Просто офонарел от радости, что его пригласили. Сид должен был его четвертовать за одно такое проявление чувств. А мать его вообще весь мир воспринимала как само собой разумеющееся».

Лисс попыталась представить себе леди Хеллу, застегивающую «крабик» на голове старшего сына, и ей стало плохо. Само собой разумеющееся сильно разнится в разных частях Вселенной. Чертов Аккалабат, чертов Регламент, чертовы крючконосые, длиннопатлые куры, они же дары. Прав был Гетман, когда предлагал обнести этот чумной сектор колючей проволокой с шипами километровой длины.

Алиссия Ковальская, директор колледжа на Анакоросе

Лисс стучит и просовывает голову в комнату одновременно. Наследный лорд-канцлер Аккалабата нехотя отрывается от экрана компьютера, с которого интерактивно вещают про животный мир планет внутреннего кольца. Лисс уже не в первый раз замечает, что фаворитами Элджа являются страусы и пингвины.

Летающих птиц он рассматривает с недоумением и даже некоторой опаской, животных — как само собой разумеющееся, а толстопопые эму и нанду с крошечными головами, равно как их мхатмианские родственники меланохламисы, способные одним ударом когтистой лапы размозжить голову не то что человеку — слону, вызывают у аккалабатского дара восторженное почтение. Не говоря уже о представительных императорских пингвинах, многократно распечатанных Маро в натуральную величину на лазерном принтере, скопированных в трехмерной виртуальной проекции и развешанных под потолком в столовой, на перилах всех лестниц и даже в душевой кабине.

Лисс чуть инфаркт не хватил, когда она зашла пару дней назад принять душ и обнаружила в кабинке вполне реального полупрозрачного пингвина, переливающегося всеми цветами радуги и добросердечно помахивающего правой ластой. На гневный монолог матери Маро ответила хладнокровно, что «Элджи нравятся эти птички, мы ее полдня конструировали, и вообще живут они в воде, словом, так натуральнее».

Элджи в ходе выяснения судьбы душевого пингвина симптоматично краснел и бледнел, выражал готовность разобрать половину из сконструированных виртуальных особей и в результате, к великому удивлению Лисс, победил. Маро покорно поплелась развиртуализовывать рассованных по всему дому пингвинов, бросив, однако, через плечо, что «на месте мамы Элджи я бы не потерпела, что здесь так относятся к увлечениям моего сына».