Во внешней политике началось потепление. Хрущев попытался улучшить отношения с Европой и США, прекратил антиюгославскую кампанию и признал, что Югославия тоже идет к социализму, просто другим путем. В 1955 году Хрущев подписал с Тито соглашение о взаимном уважении и невмешательстве во внутренние дела. В том же году руководители соцстран Европы, за исключением Югославии, подписали договор о дружбе, сотрудничестве и военной помощи – так была создана Организация Варшавского договора.

Историческое решение созвать XX съезд Компартии было принято на пленуме ЦК в июле 1955 года. Никто еще не подозревал, с каким громким заявлением и осуждением Сталина собирается выступить Никита Сергеевич Хрущев. Он намеревался рассказать всей стране, а вместе с ней и миру о культе личности и массовых репрессиях и это осудить. Неожиданным его доклад стал не только для всей страны, но даже и для тех, кто собрался на XX съезде партии.

Между смертью Сталина и XX съездом прошло три года. Это немалый срок, в течение которого, собственно говоря, и вызревал будущий XX съезд. Сам процесс десталинизации начался фактически сразу после смерти Сталина.

Хотя на самом деле десталинизацией его называть не слишком правильно. Просто страна после смерти Сталина была в таком тяжелом состоянии, что очень многие лидеры партии понимали – так жить нельзя. Экономика была в кризисе, сельское хозяйство – в критическом состоянии. В 50-х годах прокатились мощные восстания в лагерях ГУЛАГа. Особенно грандиозные восстания были в Норильске и в одном из лагерей Казахстана. Причем они были настолько сильные, что туда пришлось стягивать войска.

После смерти Сталина ближайшим его соратникам стало ясно, что с такой разваленной экономикой, лагерями и международными сложностями Советский Союз долго не протянет. И первым начал что-то менять не кто иной, как Берия. Именно он начал освобождать людей из ГУЛАГа, выступил с осторожной идеей роспуска колхозов, сказал, что надо что-то делать с расколом Германии на два государства, высказал идею необходимости помириться с Югославией, прекратил «дело врачей», которое было тогда в разгаре, и прекратил так называемое «мингрельское дело» в Грузии. Он же прекратил аресты и преследование военных.

И самое в этом интересное для исследователей то, что никакой мотивации у него как будто и не было. Нашлись люди, которые увидели в действиях Берии что-то похожее на десталинизацию, усмотрели в них реформаторство и перестроечность. И вот тут кроется главная ошибка. Берия не был слишком сильно озабочен идеологической стороной дела, из соратников Сталина он был самым практичным и прагматичным.

Кроме того, он возглавлял систему МВД-КГБ и поэтому видел реальную ситуацию и реально назревающие протестные настроения лучше всех. Он понимал, что надо что-то менять, и частично даже видел, что именно. Поэтому он хотел сам осуществить перемены, чтобы овладеть ситуацией.

Параллельно с этими мерами Берия собирал досье на каждого из членов Президиума, в том числе на Ворошилова, Молотова и Маленкова. Собрал данные об их непосредственном участии в репрессиях, пытках и так далее. Причем все подписи этих людей на собранных им бумагах стояли. Поэтому не случайно первым, с кем расправился Хрущев, стал именно Берия.

Еще один момент, который очень важно отметить в связи с подготовкой к XX съезду, заключается в том, что никому заранее не было известно о том, что будет рассматриваться вопрос о культе личности. В повестке дня этого вопроса не было до самого открытия съезда. В Президиуме ЦК КПСС его заранее, конечно, обсуждали, и даже несколько раз, но к единому мнению так и не пришли. В конце концов была создана комиссия по подготовке материала, которую возглавил секретарь ЦК КПСС Поспелов. Материал составил около семидесяти страниц машинописного текста. Его обсуждали в Президиуме, вносили предложения, но так и не решили, в какой форме делать доклад, кто его будет делать, когда его делать и делать ли вообще.

Под «правдой» обсуждающие имели в виду прежде всего репрессии. Причем не все репрессии, не те, которые прошли за период с 1917 до 1953 года, а конкретно репрессии против членов партии. И в особенности – против руководителей. Но при этом Каменев, Зиновьев, Бухарин, Троцкий и другие так и не были реабилитированы, поскольку их деятельность по-прежнему считалась антипартийной. О простых людях – казаках, рабочих, верующих – речь и вовсе не шла.

Поэтому, как говорилось выше, о десталинизации говорить нельзя, скорее партийное руководство решило отделаться почти формальным жертвоприношением. Причем в жертву принесли не Сталина с его деяниями, а только имя Сталина. А к преступлениям отнесли только его репрессии против своих, то есть против самих же членов партии.

Хрущев торопил события не просто так – ситуация в стране становилась все более неспокойной. Дело в том, что к этому времени по инициативе Берии из лагерей ГУЛАГа уже вышло много людей. Они разъезжались в родные города и деревни, встречались с людьми и просто элементарно рассказывали, где они были и что видели. О репрессиях узнали миллионы жителей Советского Союза, которые прежде даже не догадывались о существовании такого количества лагерей и не представляли, сколько человек там сидит. Общественное сознание изменилось и уже не могло существовать в прежних условиях. Лидеры партии это понимали и видели, что надо людям что-то объяснить.