Хрущев вроде бы гневно разоблачал ошибки и перегибы и выглядел при этом очень искренним. Но были ли последующие реформы действенными, было ли настоящее преодоление культа личности? Хрущевское время почти официально называется «оттепелью». И действительно, лед вроде бы треснул. Но ледоход так и не наступил, а потом еще в хрущевские и тем более в брежневские времена – лед очень быстро снова замерз. На Июльском пленуме ЦК КПСС 1956 года, с одной стороны, было принято уже открытое постановление о преодолении последствий культа личности, а с другой – в речи Хрущева на этом пленуме снова зазвучали слова о роли Сталина и его большом вкладе в победу над фашизмом и построение социализма.

К тому времени доклад «О культе личности» вызвал уже такую мощную реакцию во всем мире, что пошли разговоры о перерождении советского общества. И среди руководства партии возобладала такая точка зрения, что вслед за разоблачением культа личности и преступлений Сталина советский народ и мировая общественность начнут задаваться вопросом о роли в репрессиях соратников вождя, то есть тех, кто в тот момент стоял во главе страны.

Здесь нужно еще немного сказать о рядовых палачах, которые работали на карательную систему. Изменилось ли что-то для них? Скорее всего нет. В советских репрессиях не было четкого деления на жертв и палачей. Любой человек, который выступал в роли палача, через какое-то время мог сам стать жертвой режима. И это касалось как номенклатуры, так и рядовых исполнителей.

Реабилитация репрессированных людей после XX съезда не стала массовой, а наоборот, пошла на спад. И причина тут проста: массовое освобождение из лагерей началось сразу после смерти Сталина, и инициатором этого был Берия, обошедшийся без какого-либо осуждения культа личности и подведения идеологической базы. Он был человеком с практическим складом ума и пытался взять под контроль процесс, который считал неизбежным. Реабилитация же, которая пошла после 1956 года, проходила очень медленно. По каждому случаю создавалась комиссия, которая исследовала документы, потом шел судебный процесс, и в итоге дело затягивалось на месяцы.

Проблема заключалась в том, что Хрущев и другие лидеры партии, вроде бы разоблачавшие культ личности, сами были сталинистами, даже не замечая этого. Хрущев, например, говорил в докладе о том, что Сталин вынуждал членов Президиума Политбюро подписывать расстрельные списки. Но сам он поступал точно так же, если ему это было нужно. Когда уже ближе к 1960 году встал вопрос о размещении атомного оружия и ракет на Кубе, против чего категорически возражал Микоян, Хрущев его пригласил к себе, посадил рядом и заставил подписать все, что было нужно.

Нравственно лидеры партии были уже сильно извращенными людьми. Хрущев с Берией вместе работал, почти дружил, часами о чем-то с ним говорил. А потом с легкостью уничтожил его, а заодно и компрометирующие документы, которые Берия на него собрал. На XX съезде Хрущев выступал за Ворошилова, за Микояна, за Молотова. И они же буквально вскоре были объявлены антипартийной группой. Ложь, интриги и постоянное двуличие являлись частью жизни бывших сталинских выдвиженцев, и об этом надо помнить, оценивая поступки Хрущева: и Кубу, и Карибский кризис – единственный случай в мировой практике, когда мир находился буквально на грани атомной войны, и Новочеркасск. Да и не только политику, также следует оценивать экономику, социальную сферу и даже эстетику.

Однако не так важно, что доклад Хрущева о разоблачении культа личности был всего лишь полуправдой, и фактически ничего не было сказано по сути, и ничего не изменилось в структуре управления страной, и номенклатура осталась на тех же местах. Атмосфера в стране стала другой. «Оттепель» все же наступила, и появились ощущения свободы и свежего воздуха: и «Один день Ивана Денисовича», и театр, и кино, и «Новый мир». И это произошло скорее не вследствие разоблачения культа личности, а просто потому, что не всегда результат и эффект получаются такими, на которые рассчитывают. Эффект от разоблачения культа личности был совершенно неожиданным. Люди увидели, что, оказывается, не только вождь – не святой, а святости нет в самом советском строе и в самом правящем режиме. От страха избавились не только номенклатура, но и люди творческие, над которыми в сталинские времена тоже постоянно висел дамоклов меч репрессий. Стали свободнее говорить, появилась масса анекдотов, появились бардовские песни, начались разговоры на кухне. Начали публиковаться и Твардовский, и Солженицын, и многие другие писатели. Это все было вопреки желаниям и планам властей.

Это происходило уже само собой. Свобода стала как бы побочным и крайне нежелательным продуктом доклада о разоблачении культа личности. И все-таки можно сколько угодно и как угодно об этом говорить, однако в исторической памяти народа такого рода события остаются не в подробностях, а в схематичном виде: остается только самое главное. А самое главное – неважно на самом XX съезде или после него, но Хрущев разоблачил Сталина. После чего действительно мир стал другим. И пусть режим сохранился прежним, но «оттепель» все же наступила [15] .

Хрущев возглавлял партийную организацию и был и председателем Совета Министров Украины с 1938 по 1948 год, то есть одиннадцать лет. На этот период пришлись четыре года войны, послевоенный голод и начало репрессий.

Так получилось, что он оказался настолько связан с советской историей Украины, что, как уже говорилось в одной из предыдущих глав, многие считают Хрущева украинцем, хотя на самом деле он родился в Курской области. Но свою трудовую деятельность он начинал действительно на Украине, в Донбассе.