— Да, привет, Ивана! — Её неповторимый грубоватый голос! Обожаю… всё внутри перевернулось!

— Привет… Жанна!

Поговорили так, ни о чём, я между делом поинтересовалась, нельзя ли мне на радостях завалиться к ним? Она подумала — нет пока, если тока в конце следующей недели. Но тогда мы уже уедем…

— Тогда как приедешь в следующий раз — чтоб позвонила непременно! — шутливо-строго ответила моя крошечка. Я радостно согласилась — обязательно!

От балды вдруг спрашиваю — а что там Белка? А Жанна:

— Белка пошла на хер, дура она! — богиня едва на крик не сорвалась: — И Ворон её дурак! Достали своими выпендрами и непостижимостью. Короче, не спрашивай!

Я несколько оторопела от такого поворота. И спрашивать, конечно, больше не стала. По ходу дела, две панк-леди в контрах просто!

От разговора с ней, моей Жанной, в животе осталась дрожащая теплота, и какое-то обалдение. Её голос, её переменчивые манеры, её присутствие так близко, в одном городе… я обожаю её, обожаю! Я хочу быть как она! Если посмею… ведь мне до неё недосягаемо, невозможно далеко. Она — богиня!

— Но — к делу! — начала очередное собрание панк-заседателей я. — Сегодня на повестке дня такой вопрос… эй, Ю-ю, много пьёшь, передай-ка мне!

— Ну, короче! Клип — продолжила я, отхлебнув добрый глоток хорошей бурды. — Нам нужен клип. Настоящий клип!

— А на какую песню думаешь? — лениво подал голос из угла Пистолет.

— Я думаю, «Бабочки-убийцы» в самый раз!

— А, прикольная тема! — поддержала Юлька. — А чё там хочешь?

— Короче так! — я решительно уселась за стол, и положив перед собой листок, начала возить по нему какие-то кренделя — мне это помогает чувствовать себя значительной и деловой. — Мы с Ю-ю почти голые, танцуем и бесимся, нападая на Иваныча.

— Иваныч, ты попал! — заржал Пистолет.

— Да подожди, Пист! — отмахнулась я.

— Потом прыгаем в трусиках с крыши, типа на охоту.

— Ага, оно бы хорошо… — сказала Ю-ю.

— А чё не так, вы предлагайте! — развела я руками. — Мы же и должны вместе продумать!

Пошумели, кое-чего накидали. Самый красивый момент мы придумали такой: танцуем с Юлькой с самыми наивными рожицами, и руками очерчиваем силуэт крыльев за плечами, а за пальцами тянется цветной след, вырисовывая светящиеся крылышки.

Начинаем завтра на рассвете. Я уже боюсь…

Решили вроде как не пить, чтобы всё провести нормально, но… Пришлось, чтобы Иваныча раскрепостить — нам-то, девкам, пофигу, а он немного тушуется в нашем неодетом обществе. Ну, и Ведьма сделала странные глаза на наше заявление, что пусть пьет только Иваныч, а мы в стороне.

— Ну-ну! — кивнула наша режиссерша: — Вы ещё на крышу не лазили!

Чтож, полезли!

А на крыше же-есть! Какие-то обломки шифера, куски кирпичей, битые стекла.

— Раздевайтесь! — железно командует Ведьма. Ой, мама!

Оператор прячет в тени провода, и я сонная кутаюсь в косуху, нас снова гримируют. А мне раздетой жутко холодно!

— Вот об этом ты и усмехалась? — стуча зубами, тяну я Ведьме стакан за своей порцией «сугреву».

— Ну, так! — кивает она.

— Давайте, чтоб всё удачно, и без травм!

Чокаемся, опрокидываем. Снова за работу. Но, кажется, водки было мало… Кажись, кто-то уже побежал за добавкой?..

Я, конечно, не удержалась, когда повеяло знакомым «приходом похуизма», (как я называю тот момент в алкогольном опьянении, когда захлестывает, и теряешь голову), и втихую одна выжрала лишние полбаттла виски… Никто не заметил, но всё равно не стоило этого делать — в очередном пируэте на скользком шифере, меня повело, я навернулась, и зашибла колено! Бляха-муха, как теперь, работать? Но, слава богу, это оказался последний дубль, особой роли не играющий, и можно было с крыши слазить! УРА!

— Вот теперь можете вздохнуть свободнее, самое трудное позади! — обрадовала Ведьма, когда вернулись в павильон, такой теплый и уютный после драной крыши!

— Крупные планы — самое трудное для актёра, лицо должно быть идеально-выразительным, — объясняет невиданно серьезный и торжественно-трезвый гримёр Русый, работая кисточкой.

— Как раз для тебя! — ободряет меня Ведьма.

Она внимательно отслеживает нашу игру, указывая бережно нюансы откровенных сцен. Я сижу на подоконнике голая, освещение подходящее строим. И смеёмся над чем-то всей группой, дурачимся слегка смягчая обстановку. Мне ничуть не стеснительно, а вот Ю-ю зажимается. Ну, тогда немножко коньяка, и всем стало проще.

Я с Юлькой в гриме насекомых курим, а Иваныч рожи в камеру ломает, дурачась. Ведьма орёт — СТОП!!!

Мы, актёры, то и дело сплёвываем грим, противно морщась — невкусно! Русый тщательно поправляет стёртое. Пудрит большой кисточкой обнажённые наши красивые соблазнительные тела, перед многочисленными и подробными эротичными сценами…

Потом конечно, не спим ночами, над спецэффектами. Лица осунулись, пьём крепкий-крепкий чай и коньяк, клавиши стучат, спорим над отдельными нюансами, курим много. Ругаемся, конечно. Поправляем кое-что.