Дорога на Курион пролегала через апельсиновые рощи.

– Мама миа! – потрясенно говорила Эльвира. – Разве так бывает? Апельсины растут, как яблоки! Катенька, вы счастливый человек, если живете здесь!

Катя неопределенно пожала плечами. Кажется, сама себя она счастливой не считала. Она оживилась, когда справа по ходу промелькнула четырехгранная башня, сложенная из крупного камня.

– Замок Колосси, – сказала Катя. – Здесь жили рыцари ордена Святого Иоанна. Замок построили, когда командором ордена был человек по фамилии Де Маньяк.

– И чего же он тут наманьячил? – спросила с интересом Эльвира.

– Отсюда пошло кипрское вино «Коммандария». Знаете такое?

– Ага, – кивнула Эльвира. – Сладенькое. Как у нас «Букет Молдавии».

– Я все это уже забыла, – покачала головой Екатерина.

– Что ты забыла? – спросила Эльвира.

– Вино «Букет Молдавии», – протянула мечтательно Катя.

Корнышев засмеялся.

– Когда вы уезжали из России, вам еще не было восемнадцати, – сказал он. – Неужели вы в столь юном возрасте уже настолько привыкли к вину?

– Я вообще тогда не пила спиртное. А «Букет Молдавии»… Я помню, что у нас в домашнем баре стояла бутылка такого вина.

Она окунулась в прошлое и загрустила.

– А у нас сейчас мода на продукты из прошлого, – сказал Корнышев. – Самые популярные продукты в магазинах – микояновская колбаса, сгущенка с синей этикеткой, конфеты «Мишка на Севере»…

– И мороженое «48 копеек»! – добавила Эльвира. – Обожаю!

– А еще мне хочется хлеба! – ни с того ни с сего вдруг сказала Катя. – «Бородинского»!

– Здесь нет хлеба? – не поверила Эльвира.

– Здесь он не такой.

– Это ностальгия, – сказал Корнышев. – Просто вы давно не были на родине, Катя. Всегда манит то, что недоступно. Нас поражает вид апельсинов, которые валяются на земле. А вам хочется зайти в московскую булочную…

Он намеренно произнес «булошная» на московский манер.

– Хочется, – призналась Катя. – И в булочную хочется. И по Москве-реке прокатиться. И на Нижнюю Масловку свою попасть…

– О, это совсем просто, – пожал плечами Корнышев и достал из кармана мобильный телефон. – Хотите на одну минутку перенестись на Нижнюю Масловку?

Катя еще не успела ответить, а он уже набирал телефонный номер.

– Алло! Илья? Срочное пионерское поручение! Сейчас же дуй на Нижнюю Масловку… Катенька, вы где на Нижней Масловке хотите оказаться? В какой точке?

– Перекресток с Башиловской, – пробормотала растерявшаяся от неожиданности Катя.

– Илья! Перекресток Нижней Масловки и Башиловской! Дуй туда, встань на перекрестке и набери меня!

– Слава! Что случилось? – сказал недовольным тоном Горецкий. – Я занят!

Он все еще находился в комнате без окон, а перед ним сидел на стуле понурый Иванов.

– К черту дела! – отрезал Корнышев. – Немедленно отправляйся туда! Так надо!

Он спрятал мобильник в карман.

– Зачем это нужно? – всполошилась Катя, которая уже пришла в себя. – Не надо, прошу вас!

– Катенька! – сказал вкрадчивым голосом Корнышев. – Вы же с нами возитесь, свое время на нас тратите, экскурсию вот для нас устроили. А как еще я могу вас отблагодарить? Ну пускай я немного побуду волшебником! Мой товарищ сейчас приедет на тот самый перекресток, я передам вам трубку, и вы послушаете звуки дорогого вашему сердцу уголка Москвы.

Слева от дороги промелькнули парники и киоск, торгующий клубникой, а впереди уже искрилось море. Дорога вильнула вправо. Справа поднимался высокий обрывистый берег, а здесь, внизу, языки волн лизали камни галечного пляжа, над которым высоко в синем небе кружил красивый многоцветный дельтаплан. Людей на пляже было мало. Катя проехала мимо стоящих на приличном расстоянии друг от друга ресторанов до самого конца пляжа, где людей совсем не было, заглушила двигатель.

– Присоединяйтесь! – предложила она, в мгновение сбросила с себя шорты и маечку и побежала к воде.

Корнышев огляделся, подыскивая место, где можно было переодеться, а когда снова повернулся к Эльвире, то обнаружил, что она с бесцеремонностью много чего повидавшей в жизни женщины переодевается, ни от кого не таясь. Увидев выражение лица Корнышева, голая Эльвира засмеялась, потянулась к нему, поцеловала его и сказала:

– Ну и чего мы такие хмурые? Мы же муж и жена. Так чего нам друг друга стесняться?

Солнце уже успело подняться высоко и жгло, наверное, немилосердно, но Корнышев его жара не ощущал. Он плыл в бирюзовой воде, спокойной и ласково-нежной, и впервые за долгое время чувствовал себя счастливым. Так бывает счастлив горожанин из северных широт, в кои-то веки приехавший к теплому южному морю и позабывший на время о череде серых будней, в которые еще не скоро возвращаться.