Я, конечно, попытался взбунтоваться, но едва только дернулся, как мой сидевший справа опекун ударил меня рукояткой пистолета по голове, да так ударил, что я сразу же и отключился.

Неизвестно, сколько я пробыл без сознания. Когда я пришел в себя, мы все еще куда-то ехали, но куда – я не мог понять, потому что ничего не видел. В глазах у меня было темно. Я даже подумал, что мне так разбили голову, что кровь залила глаза, но потом понял, что мне просто натянули на голову какой-то мешок.

Сколько людей сейчас было в машине, я не знал. С двух сторон меня подпирали – это уже двое. Еще за рулем кто-то должен был находиться – это третий. Возможно, что кто-то рядом с водителем сидит. В таком случае четверо. Настоящее похищение. И ничего ведь не сделаешь.

Я, воспользовавшись тем, что у меня на голове был какой-то мешок, старательно изображал из себя бесчувственного. Пускай думают, что я до сих пор без сознания. Может быть, потеряют осторожность, заговорят о чем-то важном, о том, какие планы они в отношении меня строят.

По моим представлениям, мы уже находились где-то за городом или на Кольцевой дороге – никаких присущих городу шумов, высокая скорость и полное отсутствие светофоров, так что мы даже ни разу не остановились.

– Хватит уже, наверное, – сказал тот мой опекун, что сидел справа от меня.

– Давай еще немного проедем, – отозвался тот, что слева.

– Пора с ним кончать.

– Это без базара.

– Мне все-таки не нравится, что надо стрелять.

– Почему?

– Шумно. Вдруг кто услышит?

– Да кто же услышит! Тут места глухие.

– А если кто-то на пикник выехал? Будет сидеть в двадцати метрах от тебя в кустах, ты и не заподозришь, что кто-то был рядом. А он все увидит.

– Это запросто. А по-другому-то как? Утопить его где-нибудь? Так водоем еще надо найти.

– Нет, это долго. Мочить его будем без всякого водоема, но и без стрельбы.

– Ножом?

– Уж лучше лопатой.

– Да, лопатой – это хорошо. У тебя есть лопата?

Вопрос был явно обращен к водителю. Тот и отозвался:

– Есть!

– Значит, лопатой! – удовлетворенно сказал мой опекун. – Сворачивай где-нибудь здесь. Хватит соляру палить.

– Нам бы его сжечь потом, а?

– Хорошо бы. Если хорошенько обгорит – ни один эксперт потом личность не установит.

– Солярой жечь – одно расстройство, – сообщил водитель. – Для таких целей лучше бензин.

– А у тебя есть?

– Нет. Откуда же я знал? Сказали бы заранее, я прихватил бы канистру.

– Сам должен был башкой подумать! – попенял мой опекун. – Знал ведь, что не к теще на блины едешь!

– Да ладно! – сказал второй мой сосед примирительно. – Закопаем его – и все дела!

– Копать-то кто будет?

– Тот, кто забыл захватить бензин!

Засмеялись. Им было весело. Люди на работе. Вот сделают сейчас свое дело и поедут по домам. Как раз к обеду успеют.

– Может, вот здесь?

– Ага, хорошее место. Давай проедем вперед немного, а потом вернемся. Надо посмотреть, нет ли здесь кого.

– Да кто ж тут будет, в такой-то глухомани? – сказал водитель.

– Ты ехай! Тебе сказали «вперед!», вот ты и ехай!

Мы действительно проехали вперед, потом долго разворачивались – наверное, дорога была узкая. Вернулись на то место, которое показалось моим похитителям наиболее подходящим. Машина остановилась.

– Ну что, пошли? – похлопал меня по плечу один из опекунов.

И я понял, что нисколько они на мой счет не заблуждались. Я все это время старательно изображал из себя бесчувственного, а они, оказывается, знали, что я притворяюсь. И разговор свой кровожадный вели специально, чтобы покуражиться надо мной.

Меня выволокли из машины и швырнули на землю.

– Где лопата? – сказал один. – Лопату давай!

Честное слово, мне было страшно. Но к страху примешивалось недоверие. У меня было такое чувство, будто все это происходит не со мной. Все та же странная особенность человеческой психики – до последнего веришь в то, что лично с тобой не может произойти ничего ужасного. Потому что твоя собственная смерть всегда кажется нелогичной. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Ну разве что только в глубокой старости. Естественным образом, в собственной постели, во сне. А сейчас – нет, это невозможно. Ведь так не бывает.