– Я не отниму у вас много времени, – сказал Дружинин. – Лишь несколько вопросов, если позволите.

– Да, пожалуйста.

– Вы знали Воронцова?

– Какого Воронцова? Того подонка, который сбежал с кочемасовскими деньгами?

– Да.

– Лично не знал. Только со слов самого Павла.

– И что же Павел Константинович говорил о Воронцове?

– Поначалу – только хорошее.

– А после того, как Воронцов исчез – уже только плохое, – подсказал Дружинин.

– Нет, не сразу, – качнул головой Сухарев. – Он ведь сначала даже не понял, что произошло.

– Кочемасов не понял?

– Представьте себе. Так, были у него подозрения кое-какие, но и только. Приехал ко мне в гости – у моей дочки как раз был день рождения – растерянный какой-то, говорит, исчез, мол, президент «Дельты» Воронцов, не пойму, что такое. То есть уверенности в том, что его «продинамили», у него еще не было. А я ему сразу сказал: Паша, ищи своего беглеца за границей, случай этот весьма знакомый.

– Вам знакомый? – уточнил Дружинин.

Возникла пауза. Сухарев в упор смотрел на собеседника, и было видно – размышляет, стоит ли откровенничать с этим человеком. По размышлении, видимо, решил, что лично ему ничем этот разговор не грозит.

– Да, со мной незадолго перед тем тоже случилось нечто подобное. Та же самая схема: подконтрольная мне фирма перечисляет деньги за рубеж, президент фирмы выезжает следом, а дальше – и он, и деньги испаряются.

– Как фамилия вашего исчезнувшего служащего?

– Зубков.

Этот человек был в списке, составленном со слов Крамаренко. Первый след. Верный признак того, что Дружинин идет в правильном направлении.

– Я назову вам еще несколько фамилий, – сказал Дружинин. – Может быть, вы кого-то из этих людей знаете.

Извлек из кармана список. Сухарев следил за ним с напускным равнодушием. Первые две фамилии в списке – Воронцов и Зубков – Дружинин пропустил, с ними было все ясно, и начал сразу с третьей:

– Филатов.

Сухарев вздрогнул. Это было для него настолько неожиданно, что он не смог совладать с собой, и его лицо вытянулось. Он не предполагал, что еще может быть известно его любопытному гостю, и теперь лихорадочно соображал, как ему себя с ним держать. Дружинин терпеливо ждал. Он заметил реакцию Сухарева и, в общем, понимал, что тот сейчас думает, поэтому не торопил события.

Пауза затягивалась. Сухарев явно допустил промах.

– Расскажите мне о Филатове, – прервал молчание Дружинин. – Кто этот человек?

– Я его не знаю.

– Не знаете лично, – кивнул Дружинин. – Но что-то о нем слышали?

Он уже видел, что Сухарев поддался, «поплыл», и знал, что в таких случаях не обязательно грубо давить. Иногда достаточно лишь дать понять, что сам знаешь значительно больше, чем говоришь.

– Я слышал эту фамилию от Зубкова, – медленно произнес Сухарев. – Они были друзьями. Когда Зубков сбежал с деньгами, Филатов тоже куда-то исчез. Я слышал, что он где-то прячется, потому что Зубков прихватил деньги, которые Филатов для него же и раздобыл и не мог потом расплатиться со своими кредиторами. Но, возможно, все это лишь слухи.

– Вы пытались его искать?

– Кого? – осведомился Сухарев, внутренне сжавшись.

– Зубкова.

– Нет. Как же я его найду? Он давно за границей. Такие дела… – Сухарев развел руками.

– Кочемасов приходил к вам попрощаться перед отлетом в Лондон?

И опять вопрос застал Сухарева врасплох. Он не знал, что об этом известно гостю, и ему трудно было сориентироваться.

– Да, приходил, – сказал он после долгой паузы.

– Он говорил вам, зачем летит в Лондон?

– Точно не помню.

– Но это было связано с Воронцовым?

– Возможно. Скорее всего.

– Кто еще, кроме вас, знал об этой истории с пропажей денег?

– Кочемасовских денег? – уточнил Сухарев.

– Да.

– Не так много людей. Сам Кочемасов, я, Богдан…

– Богдан? Кто это?

– Он возглавлял отдел безопасности той самой фирмы, где был президентом Воронцов.

– Значит, это его труп нашли рядом с трупом Кочемасова? – уточнил Дружинин.