– Вам смешно, – буркнул Дружинин. – А мне вот не по себе.

– Почему?

– Я такого безлюдья в бассейнах не встречал.

– Людей мало, каждый имеет возможность подобрать такое время, когда никого нет и никто не мешает.

– А разве не веселее с кем-то?

– Веселее, – засмеялась Оля. – Потому я сейчас с вами.

Она перевернулась в воде и поплыла прочь. Почему-то ничего не спрашивала о случившемся днем, как будто ее совсем не интересовала причина, по которой молодой и симпатичный медик вдруг спрятался за кровать больного. Дружинин чувствовал некоторую неловкость, но пока ничего не предпринимал.

– Какой факультет вы оканчиваете? – спросила Оля.

Слова отражались от стен и водной глади, возвращаясь гулким эхом.

– Можно я не буду отвечать на этот вопрос? Только вы не обижайтесь, ладно?

Дружинин был уверен, что она не обидится. Профиль этого учреждения такой, что здесь наверняка все стараются как можно меньше распространяться о себе.

– А я и не обижаюсь, – сказала Оля.

Значит, он не ошибся. Но почему все-таки она ни о чем его не спрашивает?

– Сколько мы здесь можем плавать? – осведомился Дружинин.

– Хоть до утра.

– Роскошная жизнь! Мне здесь нравится.

– Только скучно, – сказала Оля.

– Не может быть! – не поверил Дружинин. – Здесь столько всего…

– Всего – это чего?

– Можно заниматься спортом, можно пойти в сауну, можно посмотреть фильм…

– А просто пообщаться с людьми здесь можно? – скептически оценила возможность отдохнуть Оля. – Пройтись в толпе, потолкавшись…

– Толпы я здесь не видел, – признал Дружинин. – Но разве это плохо?

– Это невыносимо! Это жутко! Я схожу с ума от этих пустых помещений!

Она подплыла совсем близко. Но почему она ни о чем его не спрашивает? Дружинина мучила эта неопределенность.

– Я могу утонуть – здесь, в бассейне, – и никто этого даже не заметит, пока не спустят воду.

– Но я же рядом! – проявил благородную готовность Дружинин.

– И ты бы меня спас?

Ее губы совсем рядом. И жаркое дыхание. В глазах вопрос.

– Да, конечно, – ответил Дружинин, не делая ни малейшей попытки увернуться.

Оля жадно припала к его губам, обхватив руками шею Дружинина, но это продолжалось лишь несколько мгновений – она отпрянула и поплыла прочь. Дружинин нырнул, нагнал ее под водой и снизу обхватил руками, но не увлек за собой в глубину, а развернул и подтолкнул к бортику, и так потихоньку выталкивал Олю из воды, как это делает дельфин с тонущим человеком.

Поднялись на бортик, Оля показала рукой – сюда! – и они оказались в крохотной комнатке с кушеткой. Наверное, массажный кабинет или комната дежурной медсестры. Оля была тиха и податлива. Успела снять верхнюю часть купальника, пока Дружинин освободился от плавок. Оба были возбуждены и сосредоточенно-молчаливы. И оба были голодны.

Сначала Оля постанывала, потом стала вскрикивать. Получалось громко, но они не обращали на это внимания. Дружинину казалось, что он перестал жить. Душа отлетела и помчалась к звездам. Было темно, но совсем не страшно. Звезды приближались и приближались, пока в какой-то миг не вспыхнули совсем ярко, превратившись в океан огня. Душа стремительно рухнула вниз, все обрушилось, и сам Дружинин свалился с кушетки. Он совершенно обессилел и не мог даже приподнять голову.

Безмолвие тянулось вечно. Потом Оля сказала еле слышно:

– Тарзан!

Наверное, это была похвала.

– Я совсем одичал, – признался Дружинин. – Забыл о том, что существуют женщины.

– И все досталось мне, – сказала счастливая Оля.

– Тебе надо отсюда уехать.

– Почему? – удивилась Оля.

– Нельзя в двадцать лет запираться в такую богадельню. Ты сойдешь здесь с ума.

– Я тоже думала, что сойду с ума. Но теперь появился ты.

– Я уеду отсюда.

– Когда? – всполошилась Оля.

– Завтра.

– Ты шутишь?

– Нисколько.

– А когда приедешь снова?

– Не знаю.

Оля вздохнула, опустила вниз руку и с нежностью погладила Дружинину живот.

– Тарзан! – прошептала она мечтательно.

Теперь уж точно не спросит о случившемся в палате Шаповала. Ее это, похоже, совершенно не интересует.

– Дмитрий Григорьевич – это главный, да? – не выдержал Дружинин.