– А у меня он не будет заниматься политикой?

– Не будет.

– Кот не прекращает охоту за мышами, – кричит Каролина.

– Я клянусь тебе, Нанте, памятью моей покойной сестры, – слезы выступают на глазах госпожи Пумперникель, – он и пальцем не прикоснется здесь к политике. Только будет честно выполнять свою работу. Чего бы ему надо было здесь делать, – кричит госпожа Пумперникель, – если бы он хотел продолжать заниматься политикой? Перед ним открыта вся страна.

– Я буду следить за каждым его шагом. У нас он не будет заниматься своей грязной политикой, – кричит Нанте Дудль.

– Когда он может начать работать?

– Завтра.

– Нанте, если ты впустишь в мой дом эту мерзкую харю…

– Каролина, пожалуйста, – прерывает ее Нанте, – иди обслуживать гостей.

– Госпожа Нанте, – вежливо спрашивает граф, – что у вас случилось?

В глазах Линхен стоят слезы.

– Ох, граф, в какое болото затащил нас добросердечный Нанте.

– О, свет моих глаз! Черноволосая девочка! – слышен радостный голос приближающегося к ним Нанте Дудля.

Госпожа Пумперникель покинула дом через заднюю дверь.

«О, Сюзанна, как прекрасна жизнь!» – наигрывает входная дверь, и Бартоломеус Нанте со школьным ранцем на плече вваливается в ресторан.

– Ты снова здесь? – обращается он к Иоанне.

– Я уже знаю, что это такое – Кокс, – отвечает она ему.

– Подумаешь, – равнодушно говорит первенец, – большая мудрость.

Обрадованный Нанте Дудль заставляет стол различными вкусными блюдами. Парень занимает место у стола и ест с большим аппетитом. Нанте Дудль носится по ресторану, занимаясь тысячью мелких дел. Над прилавком новое четверостишие:

У Каролине тяжело на душе. Лицо Оттокара снова спокойно и добродушно. Он улыбается Иоанне и наливает ей в стакан лимонад. Вдруг распахивается дверь. «Граф» Кокс и «порхающий Густав» врываются в ресторан. В руках у Кокса небольшой, хорошо упакованный сверток. Лицо Кокса очень взволновано.

– Привет, граф, – кричит Густав.

– Привет, Густав, – отвечает граф.

– Нанте, – кричит Кокс, – иди сюда, Нанте.

Все вскакивают. Нанте Дудль не сдвигается со стула.

– Что случилось, – спрашивает, – нашел труп?

– Труп?! – кричит «граф» Кокс. – Более важную вещь нашел вчера, когда мы копали под деревом, луна была красной, и я сразу знал, что найдем.

– Что ты нашел? Говори толком, парень, – терпение Нанте на исходе.

– Нашел клад, – посмеивается первенец Бартоломеус, – потерянный клад евреев.

Каролина смахнула слезы и вошла в ресторан, узнать, что за шум.

– Почти, – волнуется Кокс, – я близок к находке.

Торопясь и в то же время с большой осторожностью он развязывает множество бечевок и снимает коричневую обертку, в которую завернул свою находку: маленькую книжечку, черный переплет которой порван.

– Что это может быть? – удивляется Нанте Дудль.

– Ах, Иисусе, что за вопрос! Здесь зашифровано, где спрятан клад. Здесь записали евреи перед тем, как покинули двор.

– Сумашедний сперва теряет голову, – бормочет Густав.

«Граф» Кокс открывает книжечку. Странные маленькие буквы отпечатаны на пожелтевшей от времени бумаге.

– Ну, и что тебе с этого? – спрашивает разочарованно Каролина?

– Тут описывается место клада, и то, что в нем. Надо лишь это расшифровать, и клад в моих руках!

Костлявое лицо Кокса искривляется от сильного волнения.

– Да это же иврит, – в изумлении говорит Иоанна, и лица всех поворачиваются к ней.

– Что это? – отдувается «граф» Кокс.

– Это древнееврейский язык. Я умею на нем читать.

– Что я сказал? Нашел! – «граф» Кокс трубит победу. Подталкивает Иоанну к черной книжечке. – Читай!

Иоанна нагибает голову над маленькими буквами, значительная часть которых стерта. Влажность съела многие странички, следы земли между ними, словно книжечку извлекли из могилы. Даже граф не сводит с нее глаз, а она старается разобрать текст.

– Ну, – подгоняет ее Кокс, – читай уже.

– Читать я могу, – бормочет Иоанна, – но не понимаю.

– В общем, нет никакой пользы от тебя, – вскипает Кокс, и лицо Иоанны бледнеет.

«В чем моя вина, – спрашивают ее черные глаза, – что всегда на меня сердятся?»