— Это дает им повод жаловаться, вместо того чтобы изображать из себя героев. — Взяв его за руку, Урд сняла повязку и выбросила ее в костер.

Тор заметил удивление в ее глазах и тоже покосился на свою ладонь. По коже тянулся тонкий красный шрам — на том месте, где еще три дня назад зияла открытая рана.

— Это… невероятно.

— Ну, я же ведьма. — Улыбнувшись, Урд осторожно ощупала его ладонь и пальцы, а потом покачала головой. — Но, честно говоря, я лишь купаюсь в отблесках твоей славы. Все это твоя заслуга.

— Моя?

— Возможно, Эления права. И ты можешь сам себя излечить.

— Это чушь, — возразил Тор.

— Признаться, я почувствовала это. Жар мог убить тебя. И мое зелье не спасло бы тебя. Что-то иное вновь разожгло в тебе искру жизни.

Прислушавшись к своим ощущениям, Тор понял, что она права. У него не осталось воспоминаний о том времени, когда он валялся в бреду, но появилось такое ощущение, будто он… приблизился к чему-то, с чем не стоило связываться даже богам. Он понимал, что Урд имеет в виду. От мысли, что Эления, возможно, права, его душа наполнилась грустью.

— Когда ты вошла… — начал он, — мы с Эленией… Это…

— Именно то, о чем ты подумал, — перебила его Урд. — Но я не виню тебя. Она моя дочь. А ты еще не оправился до конца, и тебе, вероятно, так показалось. К тому же ты ведь мужчина.

Тор не знал, шутит она или нет. Впрочем, он и сам не понял, почему вел себя с Эленией подобным образом. Зато он понял кое-что другое.

— Ты ведь все знаешь, правда? — Взяв Урд за подбородок, он заставил ее смотреть себе в глаза. — Кто я такой. Почему я ничего не помню. Почему я здесь.

Засмеявшись, Урд попыталась высвободиться и изумленно посмотрела на Тора, когда ей это не удалось.

— Отпусти меня! — прошипела она.

Он не сразу убрал руку, давая Урд возможность понять, что он решительно настроен докопаться до истины.

— Да, — наконец сказала она. — Ты прав. Я знаю, кто ты.

— Твой муж тоже это знал.

Урд кивнула.

— Но я не знаю, почему ты оказался здесь. И почему потерял память. Никто этого не знает.

— Может быть, все дело в напитке эйнхериев?

— Зелье берсерков? — Урд улыбнулась. — Ты не эйнхерий, Тор. Ты — Тор.

— Я знаю, но… — Он запнулся. — Нет.

— А вдруг?

— Это чушь. — Тору было стыдно, что он так грубо обошелся с Урд, но он не собирался извиняться. — Я не бог!

— Нет, конечно. Вот только, может быть, боги тоже не боги.

— Прекрати, пожалуйста. — Тор вздохнул.

— Что прекратить?

— Говорить загадками.

— Но если ты бог, то я жена бога. И разве боги не любят говорить загадками?

— Урд!

Ее улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

— Ты прав, это было не к месту. Извини. Но мне не стоит рассказывать тебе обо всем сейчас.

— Потому что я могу сделать то, что тебе, возможно, придется не по душе? Или, наоборот, не буду выполнять то, чего ты от меня ждешь?

— Ты все вспомнишь. — Урд не обратила внимания на его попытку обидеть ее. — Скоро ты обо всем вспомнишь. Память уже начала возвращаться к тебе.

— Почему же я этого не замечаю?

Она улыбнулась уголками губ.

— А ты не думал о том, что твои сны — это не просто сны?

— Думал.

— Ну вот видишь. Пускай так все и остается. — Урд подняла руку, не давая Тору возразить. — Возможно, по какой-то причине ты решил позабыть о своем прошлом, Тор. Возможно, случилось что-то настолько плохое, что ты не сумел справиться с воспоминаниями об этом. Не торопись, подожди, пока настанет нужный момент. Я могла бы сказать тебе, кто ты и откуда, но так я могу навредить тебе. Многое тебе уже известно, а остальное постепенно вернется…

— И сколько мне еще ждать?

— До тех пор пока ты не будешь готов. Я не в силах помочь тебе. Наступит время, когда ты сам все узнаешь. Тогда ты примешь истину и сам все вспомнишь. Я уверена, ждать осталось недолго.

«Наверное, Урд права», — подумал Тор, но больше ждать ему не хотелось, ибо он и так уже слишком долго мучился от догадок и предположений. И хотя Тор чувствовал, что следует прислушаться к советам Урд, он во что бы то ни стало решил вспомнить обо всем. Возможно, его жизнь будет зависеть от того, сумеет ли он в нужный момент понять, что делать и кому доверять. А может быть, и не только его жизнь.