В Ланьчжоу приехал заместитель командующего китайской авиацией генерал Мао. Было принято решение о перебазировании нашей группы в Ханькоу. Перелет был сложным. Погода стояла пасмурная. Горный перевал закрывала мощная (в 10 бал лов) облачность. Мы были вынуждены, пробившись в разрывах облаков, произвести посадку на промежуточном аэродроме. Уточнив данные и пополнив баки горючим, сразу же взлетели и взяли курс на Ханькоу. Сгущались сумерки. Наконец показались огни большого города. Понимаю, что это Ханькоу. Вижу большое поле, залитое водой, и догадываюсь, что это и есть аэродром. Различаю несколько разрушенных ангаров и остатки сгоревших самолетов. Впервые с воздуха вижу результаты налета японской авиации. Около одного ангара был выложен знак посадки «Т» и указано ее направление.

Но как садиться на аэродром, залитый водой? Каково состояние грунта и как поведут себя самолеты в воде? Сколько ни думай и ни переживай, а приземляться необходимо-сумерки и стрелки бензочасов торопят. Прошел еще раз над водяным полем, чтобы подробно его рассмотреть и учесть все. Слышу, как генерал Мао (он летел в моем самолете) говорит по переговорному устройству: «Мистер Мачин, садиться сюда». Я дал команду на перестроение группы и с душевной болью пошел на посадку, почти физически ощущая тяжесть ведомых мною самолетов, набитых людьми и бомбами.

С первого захода я не сумел сесть из-за большой скорости и ошибки в расчете. Мои ведомые потянулись за мной на второй заход. Как только самолет коснулся грунта, вода окатила его. Я почти не тормозил, быстро сошел с посадочной полосы, подрулил к разрушенным ангарам и стал наблюдать за посадкой своих друзей. Все сели благополучно

На аэродроме собралось много офицеров и генералов из штаба. Генерал Мао представил нас своим коллегам. Они рассказа ли, что аэродром Ханькоу был залит водой после очередного на лета японской авиации. Несколько бомб попало в обводную дамбу, и вода из реки хлынула на летное поле.

Нас разместили в здании вблизи аэродрома. Вечером руководство штаба китайской авиации дало банкет в честь советских летчиков-добровольцев. Было провозглашено много тостов, в кото рых китайцы выражали благодарность нашей стране за неоце нимую помощь.

На следующий день мы надели резиновые сапоги и пошли осматривать аэродром. Все самолеты рассредоточили на большой территории летного поля. Воды было примерно 15–20 см, и грунт пока позволял рулить. Но мы все же выразили китайскому командованию свое беспокойство за состояние аэродрома и просили принять срочные меры по осушению летного поля и строительству взлетно-посадочной полосы. Мы сказали, что без этого они не смогут эффективно использовать наши самолеты.

Китайское командование оперативно оценило обстановку. Через несколько дней мы увидели несколько тысяч человек с корзинами, которые насыпали фундамент взлетно-посадочной полосы. Они работали день и ночь. Вода постепенно убывала.

В начале ноября 1937 г. по просьбе генерала Мао я вылетел в район Нанкина и Шанхая. Здесь на одном из совещаний военного командования, на которое меня пригласили вместе с Штурманом К. Ф. Олехновичем, к моему удивлению и радости, я встретил М. И. Дратвина и П. Ф. Жигарева, с которыми был знаком до Китая. На совещании встал вопрос о нанесении удара по японским боевым кораблям и военным транспортам в море. Мы с штурманом быстро прикинули расстояние по карте и доложили, что радиус действия из Ханькоу велик, нам не хватит бензина на возвращение. Для удара по кораблям желательно группу бомбардировщиков перевести на аэродром, расположенный ближе к морю. Но что самое главное — в нашем распоряжении были только те бомбы, которые находились в самолетах (мы пока не знали, когда и как доставят нам бомбы из СССР).

Тут же мы предложили: необходимо срочно выяснить, не подойдут ли китайские бомбы к нашим самолетам. Может быть, их можно подогнать? Идея получила одобрение. Мне был выдан документ на право облета и осмотра складов и военных арсеналов в Центральном и Юго-Западном Китае. Мой экипаж и наш инженер по вооружению успешно справились с этим заданием. Мы осмотрели склады в Наньчане, Чанша, Фучжоу и Гуанчжоу. Китайские техники в короткий срок организовали подгонку авиационных бомб под замки бомбодержателей наших самолетов и таким образом обеспечили ими не только нашу группу, но и группу Ф. П. Полынина.

В середине ноября на аэродроме была проложена взлетно-посадочная полоса со щебеночным покрытием и осушено летное поле. В 30–40 км к западу от Ханькоу был создан второй запасной аэродром. Наш персонал следил за строительством и консультировал китайцев.

Вскоре поступил приказ нашей группе сосредоточиться па-аэродроме Панкина. Мне (как уже побывавшему там) было предложено вести группу. Вечером я кратко информировал летно-технический состав о предстоящем маршруте и новом месте базирования.

Аэродром Нанкина был расположен на юго-западной окраине города и с трех сторон имел открытые подходы (с юга его закрывала высокая сопка). На летном поле имелись взлетно-посадочная полоса с гравийным покрытием, а также несколько ангаров и комендантское здание. Грунт аэродрома был сравнительно твердым, а размеры летного поля позволяли самолетам подниматься в воздух с мест стоянок. На пути в Нанкин находились два промежуточных аэродрома на случай вынужденной посадки, (в районе Аньцина и Уху). Расположенные недалеко от Янцзы, они хорошо просматривались с воздуха.