– Ах, у тебя предчувствие. Да неужели?

– Ты что, не поверишь ни чему, из того, что я говорю?
– Она раскраснелась сот злости на него.
– Если ты думаешь, что я буду врать об опасности, угрожающей нам, то я начинаю задаваться вопросом, а сможем ли мы вообще когда-нибудь вернуться отсюда?

– Довольно удобно. Это твоё предчувствие.

– Ла Дорада до сих пор может быть где-то здесь. Ты помнишь её? Та ужасная женщина, что волочилась по тюремным коридорам, сея хаос?

– Я не волнуюсь на счет неё. Фактически, она меня освободила. Она - не повод для беспокойства.

Кэрроу подозрительно прищурилась.

– Ты, кажется, совершенно убежден, что этот остров лучше моего дома. Ты видел во сне мои воспоминания?

– Да, - ответил он без всякого стыда.

От потрясения рот Кэрроу открылся, но она быстро совладала с собой.

– Что ты видел?

Тебя, танцующую на столах.

– Я видел мельком кое-что из твоего мира. Машины и прочие технические новинки. Достаточно для того, чтобы я предпочел остаться здесь.

– Ты видел что-то из моей жизни?

Почему бы не сказать ей?

– Я видел твои войны. Видел, как ты безрассудно бросалась в бой.

– Там не так уж много войн, Мальком.

– Я видел тебя, раздевающуюся перед незнакомцами.

Она и не думала смущаться по этому поводу.

– Ты видел меня с другим мужчиной?

Малькома очень пугала такая перспектива.

– Нет, не видел. Но я видел чертовски достаточно. Почему ты так ведешь себя?

Она невинно пожала плечами.

– Тому много причин. Я была одна, у меня не было ни перед кем обязательств, и это было здорово. Я не стесняюсь, наша культура такова, что люди любят веселиться и любят свободу. Плюс ко всему, так я подпитываю свою силу.

Теперь была его очередь испытать шок.

– Это источник твоей силы?

Она кивнула.

– Счастье. Веселье. Они дают мне силы.
– Кэрроу склонила голову, оценивающе глядя на него своими зелеными глазами.
– Мальком, я не собираюсь извиняться за это и за всё, что я делала.

Когда он стал еще более угрюмым, она сказала:

– Тебе почти четыре сотни лет. Мне же нет еще и пятидесяти. Так что не осуждай меня за то, что я веселилась, когда была молода и свободна. И не осуждай меня за то, что скрывала, откуда я черпаю свои силы.

Не осуждать её? Да кто он, черт возьми, такой, чтобы осуждать кого бы то ни было?

– Ты намерена продолжать вести себя так же?

– Только неделю перед Пепельной Средой.
– Когда он нахмурился, она объяснила, - Это общегородской праздник. Повсюду веселье и дикий кутеж. И я надеюсь, что ты пойдешь туда со мной.
– Она осторожно придвинулась к нему поближе.
– Если ты видел мои воспоминания, то будет справедливо, если я узнаю о твоих.
– Она провела кончиками пальцев по шрамам на его запястьях.

Когда он отпрянул, она убрала руку.

– Ты никогда не научишься доверять мне, да?
– Её лицо было полно печали.
– И это всё не потому, что ты считаешь этот остров лучшим местом для жизни - ты просто боишься, что я снова предам тебя, как только мы вернемся? Ты и не думал идти на поиски, не так ли? И ты вовсе не собираешься помогать нам выбраться с этого острова?

– Нет. Не собираюсь.

Она задохнулась от возмущения.

– Ты что, ждешь, что я буду вечно носить этот ошейник? Жить беспомощной и уязвимой без всякой магии? Я - ведьма, Мальком!

– Уязвимой? Ты под моей защитой - я обещал тебе. И кроме того, здесь ты в гораздо меньшей опасности, чем там, в своем мире, среди войн.

– Ты когда-нибудь оставишь в прошлом свой гнев?

Он пожал плечами.

– Черт побери, демон, скажи мне. Ты будешь когда-нибудь доверять мне снова?

– Я не знаю.

– Просто ответь мне!
– крикнула она.
– Да или нет?

Старые страхи одержали верх.

– Нет.

Слегка коснувшись лба рукой, она сказала:

– Ты собираешься продолжать держать меня на расстоянии? И дальше быть со мной таким же холодным? Ты поступаешь со мной так же, как мои родители.
– Она горько усмехнулась.
– Ну у тебя хотя бы есть для этого основание.

Так вот как она видела его поведение? Оно напоминало ей холодное высокомерие её родителей? Его первым желанием было всё отрицать, нет, он не такой как они. Но разве он не был с ней холоден?

Утебя хотя бы есть для этого основание...Он относился к ней так же, как они...Как он мог, когда собственными глазами видел, что делало с ней их пренебрежение?

Что же теперь творилось в её душе из-за его пренебрежения?

Ведь в том, как она с ним поступила, не было её вины, сама она не сделала бы ему ничего плохого. Она только хотела защитить невинного ребенка, маленькую девочку, которую он так хотел назвать своей дочерью.