Затем ополоснулся в душе, да и спать завалился, повесив рядом на стул кобуру с ТТ, а под подушку сунув наган. Если вдруг кто прокрадется, то решит, что видит мое оружие, и револьвер окажется сюрпризом. Вот так.

Федьку доставило такси, уже утром, совершенно пьяного, так мне администратор сказал. Я решил особо жалости не проявлять и направился его будить, что получилось далеко не сразу. Стучать в дверь пришлось минут пятнадцать, слушая доносящийся из-за нее храп, а потом выслушивая всякое от высунувшихся из соседних номеров жильцов с заспанными рожами.

Разбудить удалось по телефону, звоня со стойки администратора. Звонки в местных черных эбонитовых аппаратах были зверскими, мертвого поднимут, не то что пьяного. Федька, открыв мне дверь, выглядел так, что я его было пожалеть хотел, но все же не пожалел, а погнал в ванную. После душа и бритья он выглядел чуть-чуть лучше, но не намного. Рожа была опухшей, глаза красными как у кролика, голос прокурен. В общем, все признаки бурно проведенной ночи налицо.

– Ты там не подхватил хоть ничего? – поинтересовался я, когда мы вышли из номера.

– Не, не должен, – помотал он головой и тихо ойкнул. – А вообще плохо помню, что там было.

– Ну и фигле идти было? – удивился я. – В хорошей гулянке самое ценное – воспоминания, а если их нет, то это только выброшенные на ветер деньги и потраченное здоровье.

– Слышь, хорош воспитывать, – огрызнулся он.

В баре «Купеческой» кормили. И похмеляли. Я от спиртного отказался, заменив его обильным завтраком и целым кувшином клюквенного морса, а вот Федька сначала пива взял, но оно не помогло, потом выпил два по сто водки, что уже помогло заново опьянеть, а сверху полирнул это все еще литром пива, окосев окончательно. И когда я загнал его в «кюбель», он почти сразу же уснул, навалившись на дверь и густо захрапев. И никакие кочки обратного пути не в силах были его разбудить. Даже на углегорском КПП на него посмотрели с уважением, понятно, что человек из Сальцево едет, отдыхал.

К горсветовской общаге он вроде чуть проморгался, но опять начал жаловаться на головную боль и общее недомогание, поэтому, когда я его высадил, он изрек: «Теперь в буфете три по сто – и спать до утра» – после чего нетвердой походкой направился в сторону проходной. А я вспомнил народную мудрость, гласящую, что неправильный опохмел ведет к затяжному запою. Как бы он не того…

К утру снег действительно покрыл все не таким уж и тонким слоем. Ветра не было совсем, так что по ощущениям вроде даже и тепло получилось. После недавней осенней мерзости как в рай попал.

Насти дома не оказалось и я погнал на аэродром, где нашел куривших Серегу и Марата, от которых узнал, что оба пилота опять на вылете. Снова начал сыпать снег, частый, крупными хлопьями, так что пришлось побеспокоиться, но нервничал недолго – оба самолета вернулись буквально через несколько минут. Сначала Настя посадила свой «рус фанера», а буквально следом за ней и Николай.

– Все, отлетались на сегодня, – сказала Настя, выходя из конторки, уже переодетая, с комбинезоном в брезентовой сумке. – Но нормально, за эти дни столько успели, что почти все долги растолкали. Завтра с утра заехать на Крупу надо, закрыть наряды. Отвезешь?

– Без проблем.

Когда уселись в машину, Настя поинтересовалась ехидно:

– Как деловая поездка прошла? А то перегар до сих пор чувствую.

– Удачно прошла, – сказал я, заводя мотор. – Это и отметили.

– В массажном салоне «Грезы»?

– Нет, туда не дошел, сломался раньше. Чего туда пьяному идти? Только позориться, ни потенции, ни пылу, даже деньги пропиты.

– А-а, – закивала она с пониманием. – Ну ты в следующий раз не пей столько, а то мне за тебя стыдно будет.

– Хорошо, – ответил я и перевел разговор на другое: – Мы домой или у тебя сейчас время есть?

– А что? Хочешь в «Грезы» все же сгонять, раз протрезвел? Вместе со мной, свечку подержать?

– Нет, хочу в порт скататься. Там Иван сегодня быть должен, он говорил, и Пашкин дежурит. К Пашкину вопросы возникли, а Ивану надо бы просто показаться.

– Ну… поехали, если потом меня в приличном месте покормишь. Кстати, мне эта машинка больше той нравится, хоть садишься по человечески и за шиворот не льет.

– Мне тоже. Кстати, где бы войлоку добыть? Я бы ее тогда утеплил.

– Валенок накупи и порежь на квадратики, – фыркнула она. – Или обей звериными шкурами, и стильно, и тепло. Снаружи.

– Изгавняются, – усомнился я.

– А ты их вычесывай. Кстати, кто обещал квартиру побелить?

– На неделе сделаю.

– Ага, на неделе…, – сделала она вид, что поверила.

Народу на улицах города было полно, похоже, что все из домов вывалили, радуясь затишью и первому настоящему снегу. Он сыпал все сильнее и сильнее, белый, кристально чистый, словно старающийся прикрыть и спрятать всю серость и мерзость тутошнего бытия. То ли чехол, чтобы никто не видел, то ли саван, черт его разберет.