Она всё поняла. Упала на четвереньки и, не спуская с меня глаз, попыталась выползти в щель между землей и плохо натянутой брезентовой стенкой.

Засов почти поддался. Лунга скалилась перед моим лицом, просовывала ко мне лапу сквозь прутья решетки.

В эту секунду кто-то откинул полог и ворвался внутрь. Тяжелый удар по затылку отбросил меня от клетки. В глазах заплясали алые круги. Я подняла голову. Надо мной возвышался сам герр Краузе. За его спиной стояли два немецких униформиста – один длинным шестом отгонял Лунгу от двери, а второй задвигал засов обратно.

– Вот что ты задумала, змея! – Он отвесил мне пощечину. – Я раздавлю тебя! Я… я… ты уволена! Будешь побираться!

Происходящее стало мне безразлично. Словно приходилось участвовать в клоунаде, в которой нет удачной шутки.

– Вы еще не мой директор, – твердо ответила я. – Вам придется объясняться с мсье Маджифлори.

– Молчать! – Он снова примерился к моей щеке, но мне удалось увернуться. – Марта, ты права по поводу этого звереныша. Мы свидетели: здесь было покушение! Вызываем полицию!

– Нет, не полицию, – зашипела Краузе, стряхивая с роскошных брюк песок и опилки. – Ее надо отправить в сумасшедший дом. Навсегда. Она не должна жить в обществе…

Я нырнула под руку герру Краузе и плюнула приме в лицо. Та попятилась и рванула из-за пояса хлыст. И тут директор, успевший прийти в себя, вклинился между нами.

– Стойте! Вы обе хотите оказаться в немецкой комендатуре?

– Зовите полицию! – крикнула я.

– Дура! – выпалил он. – Мне не хочется терять имя. Нам вообще могут запретить въезд в Германию. Лучше разберемся здесь, раз и навсегда. Какие у тебя претензии к Марте?

– Она убийца моих родителей.

– Ты действительно дура. Моя жена не знала, что Кедарнат людоед.

– А вы? Вы знали? Зачем же его купили? Людоедов не принимают даже в зверинцы!

– Я купил его потому, что ловец запросил мизерную сумму…

– А что известно о ловце? Может, он сам выкормил это чудовище!

– Человеческим мясом?! Ты окончательно спятила!..

– Индия – не Европа. Там возможно всякое. Я не верю, что эта… ваша жена ничего не знала. Она страшнее людоеда!

Герр Краузе обернулся к жене.

– Марта, подтверди, что тебя не было в момент покупки.

– Я задушу тебя, маленькая шлюха! – вместо ответа пообещала прима. – Теперь мне не доверяет собственный муж!

– Что ты, я верю, верю! Не горячись!.. – взмахнул руками герр Краузе.

– Пойдем отсюда, – приказала ему прима и обратилась ко мне: – Селена Моро, с сегодняшнего дня твоя жизнь превратилась в ад. Ты пожалеешь, что леопард не сожрал и тебя!

– Берегись, Марта Краузе! Я еще не отомстила!

Директор взял жену под руку.

– Мне плевать на вашего неудачника Маджифлори. С сегодняшнего дня твои репетиции закончились. Будешь сидеть под замком, пока не поумнеешь. Ганс, проводи ее в гостиницу и запри в номере.

Один из униформистов сжал мою ладонь так, что пальцы едва не выскочили из суставов. Когда он затащил меня в гостиницу, портье лишь покачал головой: ну и нравы у тронутых циркачей.

Во время быстрого и весьма профессионального обыска в моей комнате, униформист Ганс отыскал ключ, проверил надежность оконных ставен и запер меня.

От недавнего удара раскалывалась голова. Я в отчаянии упала на кровать и сразу уснула.

Меня разбудил стук в стену, словно мама пыталась о чем-то предупредить.

Гостиница словно опустела. Как я потом узнала, полиция вдруг вспомнила о нас и вызвала всех свободных от репетиций артистов для сбора показаний. Если бы Карл не сообщил, что Марта осматривает хищников, я бы поехала в комендатуру вместе с остальными. Тогда моя жизнь сложилась бы иначе… Вдруг показалось, что меня нарочно заманили в ловушку. И прима была одна среди клеток, и очень вовремя появился Краузе с подручными…

В замке звякнул ключ.

– Подите прочь, Ганс, я не одета, – зло выпалила я и укрылась одеялом с головой.

– Не одета? – говорили по-немецки.

У незнакомого мужского голоса была странная интонация. Мама застонала, стук в стену стал почти непрерывным, как барабанная дробь. Моя спина взмокла, к горлу подступил комок.

– Не одета – это прекрасно. Вставай, шлюшка, к тебе пришла любовь! – Дверь скрипнула, в комнате раздался топот и с меня сорвали одеяло.

– Обманула, – насмешливо произнес другой мужской голос. – Ну, это поправимо. Повернись!