Том 1. Произведения 1926-1937
вернуться

Введенский Александр Иванович
Шрифт:
шёл по небу человек быстро шёл шатался был как статуя одет шёл и вдруг остался ночь бежала ручейком говорили птички что погода ни о ком что они отмычки но навстречу шло дитя шевелилось праздно это было год спустя это было безобразно все кусты легли на землю все кусты сказали внемлю отвечал в тоске ребёнок чёрен я и величав будто Бог моя одежда слышно музыку гребёнок в балалайку побренчав мы кричим умри надежда николаевна мартынова а твой муж иван степан в темноте ночей тюльпан и среди огня гостинного но чу! слышно музыка гремит лампа бедствие стремит человек находит части он качается от счастья видит зеркало несут как же как же говорит это окружной сосуд это входит прокурор кто мажор а он минор но однако не забудьте что кругом был дикий мрак быстро ехал на минуте как уж сказано дурак у него был хвост волос вдруг создание открылось всем увидеть довелось той букашки быстрокрылость и судейскую немилость стал убийца перед ними и стоял он в синем дыме и стоял он и рыдал то налево то направо то луна а то дубрава вот как он страдал он стоял открывши душу он гремел обнявши тушу был одет в роскошну шкуру был подобен он амуру вот как он рыдал сон стоял по праву руку и держал под мышку скуку эту новую науку вот как он страдал тут привстал один судья как проворная бадья и сказал ему: убийца что рыдаешь что грустишь ты престол и кровопийца а кругом стояла тишь обстановка этой ткани создалась в Тьму-Таракани дело было так: в квартире пошлого скворцова стоял диван по имени сундук в окно виднелся день дворцовый а дальше замок виадук а за домом был пустырь вот тут-то в бочке и солился богатырь но ему надоело сидеть в бочке из червяков плести веночки и думать что они цветочки он вдруг затосковал о точке он вдруг закуковал о Риме и поглядите стал он зримей и очутился и возник он был мечом он стал родник хорошо сказал им суд это верно это так и разбил бы сей сосуд даже римлянин спартак но в теченьи дней иных на морской смотря залив видя ласточек стальных стал бы сей спартак соплив стал бы он соплив от горя прыгать в бездну прыгать в море что же этот богатырь не уселся в монастырь помилуйте судьи ответил злодей поднявши меч и всплакнув помещик, сказал прокурор: владей собою. Он думал уснув что это идёт по дороге не тело ожесточённо теряя сустав <а> на небе новое двигалось дело от пупс перепутствий как свечка устав а дальше обвиняемый что сделали вы с ним ведь вы не невменяемый ведь вы я вижу серафим как сказал убийца как вы отгадали и фанагорийцы мигом зарыдали дальше я как полагалось лёг на печку и ревел всё живущее шаталось револьвер в меня смотрел да однако не забудьте что кругом шуршали птички и летали по каюте две неважные затычки ну-с пищит иван степан мы закончим этот день я опять в ночи тюльпан я бросаю в поле тень я давно себя нашёл суд ушёл И ОТКРЫВ ДРУГУЮ ДВЕРЬ ЭТА ДВЕРЬ БЫЛА ВОЛНОЙ Я ВОСКЛИКНУЛ ГРОМКО: ВЕРЬ ЧТО СТОИТ НЕМАЛЫЙ ЗВЕРЬ ЗА НОЧИ СТЕНОЙ СПЛОШНОЙ. И ПОЗВАВ СВОЮ СОБАКУ НА ОХОТУ Я ПОШЁЛ БОГ БОГ ГДЕ ЖЕ ТЫ БОГ БОГ Я ОДИН МЕЖДУ СЛОВ ДРОЖАТ КУСТЫ ХОДЯТ ВЕНЧИКИ КАРТИН

<1930>

Кругом возможно Бог *

Священный полёт цветов
Солнце светит в беспорядке, и цветы летят на грядке, Тут жирная земля лежит как рысь. Цветы сказали небо отворись и нас возьми к себе. Земля осталась подчинённая своей горькой судьбе.

Эф сидит на столе у ног воображаемой летающей девушки. Крупная ночь.

Эф.

Здравствуй девушка движенье, ты даёшь мне наслажденье своим баснословным полётом и размахом ног. Да, у ног твоих прекрасный размах, когда ты пышная сверкаешь и носишься над болотом, где шипит вода, — тебе не надо никаких дорог, тебе чужд человеческий страх.

Девушка.

Да, я ничего не боюсь, я существую без боязни.

Эф.

Вот родная красотка скоро будут казни, пойдём смотреть? А я знаешь всё бьюсь, да бьюсь, чтоб не сгореть.

Девушка.

Интересно, кого будут казнить?

Эф.

Людей.

Девушка.

Это роскошно. Им голову отрежут или откусят. Мне тошно. Все умирающие трусят. У них работает живот, он перед смертью усиленно живёт. А почему ты боишься сгореть?

Эф.

А ты не боишься, дура? Взлетела как вершина на горе, Блестит как смех твоя волшебная фигура. Не то вы девушка, не то вы птичка. Боюсь я каждой спички, Чиркнет спичка, и заплачет птичка. Пропадёт отвага, вспыхну как бумага. Будет чашка пепла на столе вонять, или ты ослепла, не могу понять.

Девушка.

Чем ты занимаешься ежедневно.

Эф.

Пожалуйста. Расскажу. Утром встаю в два — гляжу на минуту гневно, потом зеваю, дрожу. На стуле моя голова Лежит и смотрит на меня с нетерпением. Ладно, думаю, я тебя надену. Стаканы мои наполняются пением, В окошко я вижу морскую пену. А потом через десять часов я ложусь, лягу, посвищу, покружусь, голову отклею. Потом сплю. Да, иногда ещё Бога молю.

Девушка.

Молишься значит?

Эф.

Молюсь конечно.

Девушка.

А знаешь, Бог скачет вечно.

Эф.

А ты откуда знаешь идиотка. Летать — летаешь, а глупа как лодка.

Девушка.

Ну не ругайся. Ты думаешь долго сможешь так жить. Скажу тебе остерегайся, учись гадать и ворожить. Надо знать всё что будет. Может жизнь тебя забудет.

Эф.

Я тебя не пойму: голова у меня уже в дыму.

Девушка.

Да знаешь ли ты что значит время?

Эф.

Я с временем не знаком, увижу я его на ком? Как твоё время потрогаю? Оно фикция, оно идеал. Был день? был. Была ночь? была. Я ничего не забыл. Видишь четыре угла? Были углы? были. Есть углы? скажи, что нет, чертовка. День это ночь в мыле. Всё твоё время верёвка. Тянется, тянется. А обрежь, на руках останется. Прости милая, я тебя обругал.