Складчатая морда зверя была всего в нескольких сантиметрах от его глаза. Он видел небольшое треугольное ухо. Руки его осязали свинцово-серую шкуру. Он ощутил пальцами влагу и поднял руку, чтобы глянуть на нее. Красное. Кровь.

Приступ начался внезапно, его желудок поднялся и опустился, и желудочный сок хлынул по пищеводу вверх. С диким напряжением он вывернулся из-под тела собаки, и его вырвало в песок. Хрипя, он упал на бок и лежал, пока в дальней стороне зала под сводами не загремели выстрелы.

Он со стоном толкал и дергал зверя, пока не высвободился из-под него. Кровь мастино смочила песок, просочилась сквозь него и оставила коричнево-рыжие пятна. Он уставился на две дыры от выстрелов и постепенно понял, что спасен. Потом он перекатился по песку и неожиданно вскочил.

Скорее бежать отсюда!

На другой стороне ямы в неестественной позе лежало тело бородавчатого, неподалеку от трупа овцы. Из перекушенной шеи животного все еще текла кровь. Крис учуял запах смерти.

У стены ямы он подпрыгнул, но лишь коснулся края кончиками пальцев. Ничего не выйдет!

Спотыкаясь, двинулся на другую сторону, подтащил безжизненное тело бородавчатого к краю ямы и прислонил его к стене в сидячем положении. Потом разбежался, оттолкнулся от левого плеча трупа и катапультировался вверх.

Опершись локтями о край ямы, он подтянулся и закинул правую ногу наверх. Хрипя, перебрался через край и откатился в сторону.

Потом вскочил и побежал к торцовой стороне ямы, вырвал у неподвижно лежащего рыжего пистолет из кобуры и кинулся к тому месту, где перед тем стояли Марвин и Барри. Его мобильник все еще лежал на стуле.

Тяжело дыша, Крис добежал до двери, за которой тоннель разветвлялся. Правый коридор уходил в сторону темниц. Все еще гремели одиночные выстрелы, чередуясь с автоматными очередями. Под землей все это звучало непривычно глухо.

Он бежал по скальному грунту и через сотню метров очутился перед второй дверью. Распахнул ее и продолжал бежать по другим коридорам, минуя следующие двери, пока не попал в просторное помещение, на другой стороне которого вела наверх лестница.

Над ним гремел мужской голос, отдавая приказы, рассылая людей и выясняя, что происходит на въезде в имение. Главные ворота, насколько понял Крис, протаранил бронетранспортер, против которого автоматы охранников оказались бессильны.

Автоматные очереди приблизились, потом удалились, и низкий голос то и дело звал Марвина и Барри. Потом, наконец, все стихло.

Крис выждал полминуты и прокрался наверх.

Он явно находился в главном здании. От импозантного фойе с хрустальными люстрами, скульптурами и мраморным полом в обе стороны отходили коридоры.

Где же здесь могут быть кости? А таблички?

«Марвин, сука! — кипел Крис. — Это все мое!»

Он кинулся направо, одну за другой распахивая двери. Комнаты были полны тишиной и пышно обставлены мебелью прежних веков. Он побежал вдоль другой стороны коридора, снова раскрывая двери и заглядывая в комнаты.

Сколько времени у него еще оставалось? Не придется ли осматривать еще и комнаты верхнего этажа? Насколько вероятна возможность, что кости и таблички просто лежат на виду?

За следующей дверью раздавались какие-то стуки. Крис крепче сжал пистолет, левой рукой нажал на ручку и толкнул дверь.

Марвин стоял у стеклянной витрины и от нетерпения стонал. Он лихорадочно срывал с пюпитров пергаментные страницы и укладывал их в папку с мягким подкладом.

— А вам все нипочем, а?

Марвин резко обернулся, сверкнув на Криса глазами:

— Зарентин! Надо же! А вы думали, что я дрожу от страха? Может, вы думали, что я не подготовлен?

Крис не слушал. Взгляд его упал на стол у окон. Глиняные таблички и кости аккуратно лежали рядком на темной гладкой подложке в металлическом чемодане серебристого цвета, готовые к перевозке. Рядом лежал карманный фонарь. Его собственный рюкзак валялся на полу.

Крис не спускал с Марвина глаз.

— Слово Божье! — воскликнул Марвин, продолжая доставать из витрины листки и укладывать их в папку. — Вы видите это? — Марвин указал на полки: — Слово Божье! Запротоколированное, благоговейно сохраненное. Сокровище!

— Крепкие же у вас нервы…

Глаза Марвина фанатично вспыхнули:

— Бог со мной! Как во Вьетнаме. Там он явился мне в откровении, подарил жизнь, когда я, как крыса, рылся в земле. — Голос Марвина понизился до еле слышного шепота, передавая неизбывное благоговение. — Неужели вы думаете, что теперь, когда я служу ему, он лишит меня своего благоволения? О нет, Зарентин! Он взирает на мои деяния благосклонно, понимает меня и поддерживает!