— Вэнниэр шантажировал вас около восьми лет, так? Из-за некоего события, происшедшего 26 апреля восемь лет назад. Так?

В ее глазах мигнуло что-то вроде ужаса, но очень глубоко, очень смутно, словно это всегда было там и просто выглянуло на секунду, а потом опять спряталось.

— Мерл кое-что рассказала мне, — сказал я. — Ваш сын рассказал мне, как умер его отец. Сегодня я просмотрел записи и отчеты в газетах. Перед домом, где была его контора, произошла автомобильная катастрофа, и очень многие высовывались из окон, чтобы поглядеть. Он высунулся слишком далеко. Поговаривали, что это было самоубийство, потому что он был разорен, а жизнь его была застрахована на пятьдесят тысяч в пользу семьи. Но прокурор был так мил, что закрыл на это глаза.

— Ну? — сказала она. Голос был тяжелый и холодный, то ли хрип, то ли спазм. Холодный, тяжелый, очень собранный голос.

— Мерл была секретаршей Хорэса Брайта. Странная по-своему девочка, слишком застенчивая, недалекая, с умом школьницы, любит драматизировать свою жизнь, очень старомодно воспитана по отношению к мужчинам и все такое. Надо думать, он как-то потерял голову, прицепился к ней и напугал ее до ужаса?

— Да? — Еще один холодный, тяжелый сон, направленный на меня, как ствол орудия.

— Она получила такой шок, что стала в глубине души подумывать об убийстве. И шанс у нее появился — она проходила за его спиной как раз, когда он высунулся из окна. Вы ничего не хотите мне сказать?

— Говорите яснее, мистер Марлоу. Я этого не боюсь.

— Да, господи, куда яснее! Она вытолкнула своего хозяина из окна. Убила его, иными словами. И избежала ответственности. При вашей помощи.

Она посмотрела на свою левую руку, комкавшую карты. Кивнула. Подбородок ее дрогнул.

— У Вэнниэра были какие-нибудь улики? — спросил я. — Или он просто видел, как это случилось, и прижал вас, а вы стали платить ему время от времени, чтобы избежать скандала, — и все это от искренней любви к Мерл?

Прежде чем ответить мне, она положила еще одну карту в пасьянс. Твердая, как скала.

— Он говорил о фотографии, — сказала она, — но я никогда этому не верила. Он не мог сделать такую фотографию. А если бы сделал, то показал бы ее мне — рано или поздно.

— Нет, не думаю. Снимок вышел бы очень слабым, даже если бы он держал в руках камеру, собираясь снимать происшествие на тротуаре. Но я думаю, он не решился бы показать ее. Вы по-своему очень крепкая женщина. Он мог опасаться, как бы вы его не передали полиции. То есть это на его взгляд, на взгляд преступника. Сколько вы ему уплатили?

— Это не ваше… — начала она, остановилась и пожала пухлыми плечами. Могучая женщина, сильная, битая, бесцеремонная… Но я ничего не боялся. Она подумала. — Одиннадцать тысяч сто долларов, не считая пятисот долларов, которые я послала сегодня.

— Ага. Чертовски мило с вашей стороны, миссис Мердок, что вы все помните.

Она неопределенно махнула рукой, опять пожала плечами.

— Это вина моего мужа, — сказала она. — Он был пьян, омерзительно пьян. Едва ли он мог что-то с ней сделать, но, как вы говорите, напугал ее до безумия. Я — я не могу ее винить. Она Достаточно выстрадала за все эти годы.

— Она должна была сама отвозить деньги Вэнниэру?

— Она наложила на себя что-то вроде наказания. Странное наказание.

Я кивнул.

— Думаю, это в ее стиле. Позднее вы вышли замуж за Джаспера Мердока, оставили Мерл у себя и заботились о ней. Кто-нибудь еще знал?

— Никто. Только Вэнниэр. И конечно, он никому не мог сказать.

— Да, вряд ли бы он решился. Это погубило бы все дело. С Вэнниэром кончено.

Она медленно подняла глаза и посмотрела на меня долгим, пронизывающим взглядом. Ее седая голова казалась скалой на вершине холма. Она наконец положила карты и сцепила руки на краешке стола, костяшки пальцев побелели.

Я сказал:

— Когда Мерл пришла ко мне домой, меня не было. Она попросила консьержа пустить ее в квартиру. Он позвонил мне, и я разрешил. И быстро приехал. Она сказала мне, что застрелила Вэнниэра.

Ее дыхание казалось шепотом в тишине комнаты.

— В сумочке у нее был пистолет, бог знает почему. Какая-то фантазия насчет защиты от нападения мужчин, я думаю. Но кто-то — можно предположить, что Лесли, — сделал пистолет безвредной игрушкой, засунув в патронник гильзу другого калибра. Она объявила мне, что убила Вэнниэра, и потеряла сознание. Я вызвал знакомого врача. И поехал домой к Вэнниэру. В двери был ключ. Он сидел в кресле, мертвый, давно мертвый, холодный и застывший. Он был мертв задолго до того, как туда приехала Мерл. Она не убивала его. Она сказала мне это просто для пущей трагичности. Врач объяснил мне механизм этого дела, но я не буду вас этим утомлять. Я думаю, вы все понимаете.

Она сказала:

— Да. Я понимаю. И что же?

— Она в постели, в моей квартире. Там сиделка. Я позвонил отцу Мерл по междугородной. Он хочет, чтоб она вернулась домой. Вас это устроит?

Она просто смотрела на меня.

— Он ничего не знает, — быстро сказал я. — Ни об этом случае, ни о старом. В этом я уверен. Он просто хочет, чтобы она вернулась домой. Думаю, я смог бы отвезти ее. Похоже, что теперь это на моей ответственности. Мне понадобятся эти последние пятьсот долларов, которые не успел получить Вэнниэр, — на текущие расходы.