— А Кэти почему-то боится за меня. Кто бы мог подумать, что за эти рассказы мне еще и деньги будут платить! Ведь я сочинял их для нее и для себя.

Фиске посмотрел в зеркало: выражения лица Кэти по-прежнему не было видно.

— Мы увидим болото? — Тэд отчаянно крутил головой, стараясь ничего не пропустить.

— Отчего же нет? — Фиске прибавил скорость. Кэти так и сидела, не поворачивая головы. — Вот только глотнем вина у Джози.

Отправляясь на причал, Фиске завез ей два ящика вина и коробку продуктов. Он знал, что в доме полно ртов, от лишней провизии она не откажется. И он не ошибся.

— Не стоило этого делать, но, поскольку уж привез, я рада! — просто сказала Джози и поинтересовалась: — Как поживают родители?

— Отец сильно переживает из-за острова, запирается в мастерской и не хочет ни с кем разговаривать. Прежде никогда такого не случалось. — Фиске нахмурился, подумав, что отец неожиданно резко постарел.

— А что сказал Хэнк, когда ты показал ему фотографии?

— Я пытался встретиться с ним в Нью-Йорке, но он отказался, ссылаясь на занятость. Пришлось сказать по телефону, что его запечатлели с Ашером. Хэнк стал меня убеждать, что у них свои дела, отношения к Кинкайду не имеющие.

— И ты поверил?

— Нет. Хуже того, мне пришлось рассказать отцу, что Хэнк намеревается получить от Ашера кругленькую сумму за посреднические услуги. Старик сначала жутко возмутился, а потом был просто ошарашен тем, что его зять так низко опустился.

— Бедная твоя мама! А Барбара знает?

— Я рассказал ей про фотографии. Она набросилась на меня с обвинениями, что я преследую ее мужа. Это был кошмар!

— Что же нам делать дальше?

— Отложить голосование и постараться выиграть время, чтобы затянуть решение вопроса. А тем временем потолковать с каждым землевладельцем в отдельности.

— В эти выходные?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Завтра четвертое июля, День независимости. Все будут заняты подготовкой к празднику, — вздохнула Джози и принялась ставить бутылки в шкаф. — Все-таки какое странное совпадение, что именно Кэти оказалась в нужном месте в нужное время, да еще с камерой!

Фиске открыл дверь холодильника и уставился внутрь. Он весь был заставлен салатами и запеканками.

— Не нашел ничего съестного? Там наготовлено на целую армию.

— Я не очень голоден.

— Любовь и не то делает с людьми! — засмеялась Джози.

— Разве я говорил, что влюблен? — удивился он.

— Мне не надо говорить! Я и так вижу. — Облокотившись на стол, Джози внимательно осмотрела его. — У тебя все признаки влюбленности — воспаленные глаза, впалые щеки, потеря веса, отсутствие аппетита…

— Перестань, Джози! Ты же знаешь, я не из тех мужчин, кто собирается жениться.

— Жениться? Я говорю только о любви. Да, с тобой дела обстоят гораздо хуже, чем я думала.

Фиске нервно заходил по кухне, затем подошел к окну. Начался прилив, белые буруны уже накатывали на песок.

— Знаешь, сначала я подумала, что ты женишься на той девочке из Лондона.

Он повернулся, удивленный:

— Дьердье? Так вопрос никогда не стоял, хотя я предполагаю, она была бы не прочь выйти за меня, а заодно и за денежки Спенсеров.

— Кэти мне понравилась. А вот понравилась бы Дьердье?

Фиске понял, что Джози предоставляет ему возможность выговориться, и был благодарен за это.

— Не думаю.

— Но ведь тебе нравилась?

Нравилась ли ему Дьердье? Она была очень чувственной, всегда веселой и игривой, но одновременно хитрой, беспощадной и жестокой.

— Нет. Теперь мне так не кажется. Хотя она была очень привлекательной.

— Ты не любил ее?

— Недостаточно сильно, чтобы жениться. — Он посмотрел на сарай за окном и постарался сменить тему: — У вас под боком живут ласточки?

— Оставь птиц, мы говорим о серьезных вещах! Так нельзя шататься от женщины к женщине. У тебя это входит в плохую привычку.

— Мне и так хорошо, — резко ответил он. — У меня любимая работа, семья, о которой нужно заботиться, хорошие друзья, а самое главное — отец хочет, чтобы я стал во главе Фонда.

Пораженная, Джози удивленно подняла брови. Фонд Спенсеров был одним из самых влиятельных в стране. Ежегодно он передавал миллионы долларов на нужды неимущих, поддерживал научные центры страны.

— Отец признался, что хочет целиком посвятить себя живописи, и настало мое время принимать решения, — продолжил Фиске. — Конечно, он и тетя Хэтти останутся членами правления, впрочем, как и мама с Барбарой.