Керриган отодвинулся от жены и стал вспоминать о вечере, проведенном с Жасмин. Он уже понял, что к ней его притягивал вовсе не секс. Источником притяжения оказалось ощущение свободы. Обнаженный, в грязном номере мотеля, он был свободен от необходимости соответствовать ожиданиям окружающих. Опускаясь на колени перед Жасмин, Керриган чувствовал, как у него с плеч спадает тяжелая мантия героя. И, касаясь ртом сокровенных частей ее тела, он ощущал себя извращенцем, павшим с пьедестала, на который его вознесли восторги толпы, ненормальным и даже преступником. Только не идолом. О, как бы хотелось, чтобы все, кто так его превозносит и выставляет в качестве примера для молодежи, увидели бы его голым на грязных простынях, с закрытыми глазами умоляющего шлюху о все новых и новых унижениях. Конечно, они с отвращением отвернулись бы, и он бы наконец освободился. Освободился от славы, основанной на лжи.

Харви Грант, председательствующий судья в округе Малтнома, был худощавым седеющим брюнетом среднего роста. Закоренелый холостяк, он в течение практически всей своей жизни слыл ближайшим другом Уильяма Керригана, отца Тима, крепкого бизнесмена, патологического педанта, которому Тим никогда не мог угодить. "Дяде Харви" Тим доверял больше всех с самого раннего детства. А когда Керриган решил поступить на юридический факультет, Грант стал к тому же еще и его наставником.

Обычно за стенами зала заседаний судья не привлекал к себе особого внимания. В данный момент, однако, он готовился совершить очень важный удар по мячу, и другие игроки в гольф в его четверке все внимание сосредоточили на нем. Грант слегка коснулся мяча, и мяч медленно покатился к лунке на восемнадцатой зеленой площадке поля гольф-клуба "Уэстмонт". Удар казался замечательным до того мгновения, пока мяч внезапно не остановился на краю лунки. Плечи Гранта разочарованно опустились. Тим Керриган, партнер Гранта, шумно выдохнул. А Гарольд Тревис радостно сжал кулаки. Сегодня он целый день играл из рук вон плохо, и этот неудачный удар пришелся как нельзя кстати.

– Полагаю, джентльмены, вы должны нам с Гарольдом пять баксов. – Фрэнк Джеффи обратился к Гранту и Керригану.

– Я заплачу тебе, Фрэнк, – пробурчал Грант, когда они с Тимом протягивали своим противникам купюры с портретом Авраама Линкольна, – но не отдавай Гарольду ни пенни. Всю игру вел только ты, а он на тебе "висел". Как вам удалось произвести тот удар на семнадцатом, я, видимо, так никогда и не пойму.

Тревис расхохотался и похлопал Гранта по плечу.

– Чтобы доказать тебе, что я способен на сочувствие, выкупаю первый раунд, – сказал сенатор.

– Вот уж действительно повезло, впервые с самого начала игры, – шутливо заметил Керриган.

– Он просто пытается подкупить тебя, Тим, как своего будущего избирателя, – добродушно пробурчал Грант.

– О чем это вы? – спросил Тревис с лукавой улыбкой.

"Уэстмонт" был самым известным элитным клубом в Портленде. Сам клуб, появившийся здесь в 1925 году, когда выстроили небольшое центральное здание, представлял собой разросшееся во все стороны каменное строение, постепенно увеличивавшееся в размерах соответственно росту престижа клуба. Упомянутых джентльменов несколько раз останавливали другие члены клуба, пока они шли по обширному, покрытому плитами патио к столику под сенью громадного зеленого зонтика. Здесь их уже ждал Карл Риттенхаус, помощник сенатора по административным вопросам.

– Ну, как игра? – спросил Риттенхаус сенатора.

– Фрэнк все за меня сделал, а я у него на хвосте выехал, – ответил Тревис.

– Так же, как во время последних выборов ты выехал на хвосте у президента, – пошутил Грант. Все захохотали.

Официантка приняла у них заказ, и Грант, Керриган и Джеффи стали наперебой вспоминать о только что закончившейся игре. Сенатор Тревис сидел молча, в удовлетворенной задумчивости уставившись в пространство.

– Ты какой-то необычно тихий сегодня, – заметил Джеффи.

– Извини. У меня возникли проблемы с фермой. Два сенатора угрожают поднять вопрос о ней на комиссии, если я не проголосую против закрытия военной базы.

– Работа судьи имеет свои преимущества, – сказал Грант. – Если кто-то начнет на меня сильно наезжать, я могу обвинить его в неуважении к власти и засадить в тюрягу.

– Да, я явно выбрал не ту профессию, – откликнулся Тревис. – Правда, не уверен, что здесь подошла бы тюрьма. Мне представляется, что такой вердикт, как "препровождение в режимное учреждение в неуголовном порядке", больше подошел бы ряду моих коллег.

– Работа сенатора чем-то похожа на пребывание в эксклюзивном сумасшедшем доме, – добавил Риттенхаус.

– Не думаю, что мне удалось бы выиграть такой процесс, Карл, – заметил Джеффи. – Политики хитры, а не безумны.

– Ну конечно, – с воодушевлением согласился Грант, – достаточно вспомнить, как ловко провел нас Гарольд, заставив согласиться на то, чтобы его партнером по игре был ты.

– Мне где-то приходилось читать, что далеко не все психопаты становятся серийными убийцами, – сказал Джеффи. – Многие из них делают прекрасную карьеру в качестве успешных бизнесменов и политиков.