Шрифт:
В курии он сурово осуждал преступников и требовал нe смертной казни, которую предложил Силан, а вечного Заключения в одной из муниципий.
— Смертная казнь, — говорил он, — является мерой противозаконной и опасной; нужно обезвредить злоумышленников, а для этого достаточно тюрьмы. Когда мир будет восстановлен, отцы государства решат, как поступить с преступниками.
Его речь поколебала многих сенаторов. Сам Цицерон готов был присоединиться к мнению Цезаря. Но, когда выступил Катон с настоятельным требованием смерти, казнь была утверждена.
Весь вечер Цезарь волновался, ожидая народных трибуной. Они должны были известить его о действиях Цицерона.
Лишь поздно ночью явился запыхавшийся Лабиен и возвестил: — «Они жили», — так сказал Цицерон.
Это означало, что приговор приведен в исполнение.
Лабиен рассказывал о том, как Цицерона сопровождали аристократы до самой Мамертинской тюрьмы, как приказано было палачам задушить мятежников и как жены нобилей и всадников светили из дверей и с крыш домов мрачному -шествию исполнителей закона и порядка. Но Цезарь не слушал.
«Катилина мог бы опрокинуть сенат и установить власть военной диктатуры, — думал он, — но Италия едва ли поддержит его: восстания всем надоели. А мирным путем такие дела не решаются. Охлос мог бы перебить аристократов и освободить узников, а между тем не посмел. Неподготовленность пролетариев решила исход борьбы в столице. А победить вне Рима Катилина не сможет. И, когда он проиграет, всадники отвернутся окончательно от популяров…
XXXII
С замиранием сердца следил Сальвий за движением войск Манлия. Окрестное население приветствовало свободоносные легионы,, продвигавшиеся к Риму, снабжая их одеждой и продовольствием. А когда прибыл Катилина и с дикой решимостью объявил, что он скорее погибнет, чем отступит, перед войсками преступных олигархов, — Сальвий упросил Манлия, чтобы тот разрешил присоединиться к нему со своей турмой.
Прощаясь с Лицинией, переехавшей в Фезулы, где она вербовала беглых рабынь в свой отряд, Сальвий сказал:….
— Слушай, жена! В случае победы оставайся на месте, не подпускай разбитые части противника укрыться, за городскими стенами. Если же Марс нанесет нам удар, распусти женщин и отправляйся в Рим.
— В Риме нет у меня никого…
— В Риме есть популяры. Обратись к Юлию Цезарю…
— К Цезарю?!
В голосе ее послышалось сомнение, и Сальвий, задумавшись, опустил голову: «Она слышала о Цезаре .от меня и Манлия, но Цезарь — популяр. Лучше обратиться к нему, чем к Цицерону или Катону…»
— Да, жена, к Цезарю. Он борется за плебс.
Присоединившись к легионам Катилины, Сальвий подошел к Пистории в то время, когда Петрей готовился дать бой мятежникам, Катилина, и Манлий объезжали выстроенные легионы при радостных криках воинов. Остановив коня, Катилина воскликнул:
— Воины, час битвы, наступил. Разбейте легионы нобилей, рассейте их, как пыль, как песок, и. я отдам вам Рим с его богатствами, дома жадных негоциаторов, оптиматов и публиканов, чтобы вы стали людьми! Разве мы скот, каким они нас считают? Пусть Юпитер Статор поможет тому, на чьей стороне справедливость, и пусть Mарс Минерва, Беллона и все боги будут с нами!..
— Да здравствует вождь!
— Воины, перебежчики доносят, что легионами управляет Петрей, легат Антония Гибриды, подлый согдядатай, приставленный сенатом следить за действиями нашего друга, единомышленника и вождя легионов…
Убейте Петрея в начале боя, и легионы перейдут на вашу сторону…
— Убьем, убьем! — загремели голоса воинов. Катилина отъехал, взмахнув мечом. Заиграли трубы, и легионы, на крылах которых находилась этрусская конница, двинулись вперед. Но Петрей, сосредоточив на правом крыле своего войска мощную конницу охватил левое крыло Катилины и обрушился всей пехотой на его легионы.
Среди замешательства, криков и бегства послышался твердый голос Манлия:
— Воины, враг отступает! Вперед!
Это была хитрость, примененная Манлием, чтобы вернуть разбегавшихся воинов. Действительно, многие возвращались и тотчас же бросались в бой.
Манлий видел: правое крыло смято, центр едва держится, только на левом крыле доблестно сражаются воины, и впереди них — Катилина с Аврелией Орестиллой, верной своей подругой.
Решил ввести в бой конный отряд Сальвия, находившийся в засаде за холмом. Храбро налетели конники на рижскую турму и, отбросив ее, погнали к центру, противника. Сальвий мчался, впереди, яростно срубая мечом головы, ободряя воинов громкими кличами.