Какой-то не очень характерный для фашистов строй. И раскраска самолетов не такая, как у немцев. Более яркая и насыщенная, зеленых и коричневых тонов.

— Вася, атакуем! — падая на эту четверку, я вспоминаю информацию офицера разведуправления армии – здесь, под Курском, на стороне немцев воюет эскадрилья испанских и эскадрилья венгерских фашистов. Кто-то из них… Ну, будем знакомы!

Тяга убрана почти на "ноль", а скорость все равно нарастает слишком быстро. Это может быть опасным. Приходится чуть отвернуть, чтобы погасить скорость, и, заодно, занять более выгодную для атаки позицию.

А эта четверка, в незнакомой раскраске и с какими-то желтыми рисунками на капоте, расходится, чтобы атаковать пару наших "Яков". Не вижу номеров!

— Всем – смотреть хвосты!

Предупрежденные мной "Яки" вильнули и вышли из-под атаки, мессера разочарованно пыхнули дымком, на форсаже пошли вверх левым боевым разворотом, и нарвались прямо на наши с Василием дружеские объятия.

Очередь, другая. Есть! Атакованный месс смертельно ранен. Он, дымя, рванул было вверх, но, не завершив петли, сорвался в штопор. Готов! Василий тоже пробил своего. Он стрелял по кабине, и теперь месс с убитым пилотом нелепо закувыркался вниз.

— За мной! — я огляделся по горизонту. Истребители еще сновали вокруг рассерженными шмелями, но накал боя потихоньку затухал. Яки и Ла-пятые вытесняли немцев с места воздушной схватки. Противник не смог переломить ее ход в свою пользу…

— "Молнии" – сбор! Сбор! Я в левом вираже на двух тысячах, все ко мне! — пора уж уходить – бензина осталось всего ничего. Только-только долететь.

Из клубов дыма и пыли, как цыплята к своей наседке, к нам с Василием выскакивали "Яки" с молниями на капоте. Все? Вон – подошло одно звено… другое, а где еще одна пара? Ага – вот и они. Все, собрались – пошли!

Дошли и сели все благополучно. Что нельзя было сказать о соседях…

Сразу после нашей посадки, руководитель полетов, переговорив по рации, подошел ко мне.

— Соседи садятся, товарищ капитан. Командир 161-го полка… — во-о-н, дымят…

Я взглянул. С запада, поддымливая мотором, на посадку заходил "Як-1б". Второй Як шел нормально, без дымного следа.

— Петр Сергеевич, — обратился я к своему технику, — ты, ведь, "Як-1б" знаешь? Пойдем, посмотришь, если что. И еще кого-нибудь возьми.

Скинув парашют на землю, я бросил на него шлемофон, расстегнул и снял портупею с кобурой и начал сбрасывать комбинезон. Рядом с водовозкой уже стоял солдатик и выцеливал меня наконечником шланга.

— Давай, лей! — плотная, холодная струя ударила в грудь. Я аж заплясал на плоском снарядном ящике. — Эх-х, х-хорош-шо! Давай еще лей, не жалей!

Быстро ополоснувшись, я наскоро вытер голову полотенцем и прямо на мокрое тело натянул комбинезон. Когда истребитель командира соседнего авиаполка подрулил к стоянке, я уже затягивал на себе ремень.

— Капитан Туровцев, заместитель командира отдельной авиационной группы "Молния"! — откозырял я средних лет майору, который, не глуша мотора, тяжело вылез из кабины "Як-1б".

— Слышал, знаю, — буркнул он, козыряя в ответ. — Майор Овсюгов, командир 161 ИАП…

— Что у вас с самолетом, товарищ майор? Заглушите двигатель, наши специалисты посмотрят…

— Некогда, капитан! До вас долетел, до себя как-нибудь доковыляю… Видел вас сегодня в бою… Выручайте, братцы! — вдруг, не сдерживаясь, крикнул майор. Его лицевые мышцы судорожно задергались. — У меня половину полка… как корова языком… Эх-х!

Он рукавом вытер лицо и, успокаиваясь, продолжил.

— Выручайте нас, ребята! Вы же можете, я видел! У меня молодежь, ни в группе толком удержаться не может, ни в паре… Эх! — майор безнадежно махнул рукой. — Смелости-то полно, умения вот нету! Горят! Один за другим горят! Утром вылетали – 24 истребителя было… — он непроизвольно всхлипнул.

— Двадцать четыре, твою ма-а-ать! — как бы удивляясь собственным словам, протянул майор, — А сейчас – девять… Девять, ты понял, капитан! Всего девять! А через час сколько останется? А? Я тебя спрашиваю!

— Прекратите истерику, майор! — надо побольнее ему врезать, чтобы себя жалеть перестал. — Группа "Молния" только что вышла из боя. Четвертый вылет с утра. Сбито… Сколько сбито? — повернулся я к подошедшему старшему лейтенанту Извольскому. — Только за первую половину дня группой сбито 17 самолетов противника! У нас потерь нет. Учить надо было своих пацанов, майор! А не рыдать сейчас! Вы на войне, пора бы уже это понять…

Майор только открывал рот и негодующе хлопал глазами.

— Ты, что? Меня… да я…