Хоуи стоял как громом пораженный.

Моргенштерн сказала:

— Иисус, Мария, Иосиф и Аллах, бога в душу мать. Добро пожаловать в команду.

В недели, последовавшие за осторожным согласием и дальше выполнять отведенную ему роль в таинственном механизме «Просвещенного будущего», Хоуи ловил себя на том, что все больше и больше полагается на музыку, которая помогала ему смиряться то с нелепыми, то с пугающими, то со скучными заданиями, на которые отправлял его мистер Войновски.

Некоторые песни как будто непостижимым образом рассказывали о его собственной ситуации (осмелился бы он назвать ее «переплетом»?), и он возвращался к ним раз за разом, приобретая если не выраженное в словах знание, то хотя бы утешение и некое эмоциональное удовлетворение.

С трепетной настороженностью Хоуи слушал «Здесь у западного мира» Стили Дэна.

С напряженным вниманием — «Потерянные в супермаркете» «Клэш».

С микроскопическим тщанием анализировал «Колеса и мыло для веревки» Элвиса Костелло.

Но все его старания не подсказывали, как следует относиться к тому, что он делает, и не перестать ли вообще это делать.

Поэтому он продолжал.

Задания были, в сущности, не так уж плохи…

Или все-таки плохи?

Например, Хоуи вручили стопку плакатов и промышленный степлер, после чего велели в беспорядке развесить плакаты по городу. Из офиса он вышел, даже не глянув на верхний. Посмотрел — лишь оказавшись на скользкой, плохо освещенной лестнице, ведущей в подземку. Ему показалось, он прочел:

Но, спустившись на платформу, где света было чуть больше, он увидел, что настоящий текст гласит:

При виде первого сбивающего с толку, но определенно апокалиптического предостережения, сердце Хоуи бешено заколотилось, и этот учащенный стук замедлился лишь через несколько минут, когда первое сообщение сменилось вторым, невинным и не угрожающим. Плакаты он развешивал без особого удовольствия.

В другой день Хоуи велели остаться дома и смотреть телевизор. Ему выдали видеокамеру (забавно, он всегда хотел иметь видеокамеру, но сейчас почему-то совсем ей не обрадовался; надо же, в жизни всегда так бывает, верно?) и велели записать определенные программы, при этом внимательно их посмотрев.

Примерно через два часа утреннего телевидения и водопада рекламы Хоуи заметил, что мозги у него превращаются в кашу. Он просмотрел: «Сегодня», «Завтра», «Прямо сейчас», «Веселый восход», «Капитан Вомбат», «Сильный мужчина», «Нытик», «Я люблю Люси», «Удачная цена», — «Неудачное имя», «Колесо Фортуны», «Вешалка», «Железная дева», «Прокрустово ложе», «Новости в полдень», «Новости в четверть пополудни», «Новости в шесть минут второго», «Дни нашей жизни», «Душещипательные истории», «Орел ночи», «Наступление дня», «Падение Рима», «Новости в шесть», «Развлечения сегодня», «Глюрк!», «Сплург!», «Фац!», «Бах!»…

Когда ночью экран засветился синим, Хоуи как сомнамбула встал со стула и упал на кровать.

Утро предыдущего дня казалось дурным сном.

Хоуи съел целых две коробки хлопьев для завтрака, вылил на себя две бутылки шампуня, пока принимал душ, и не мог отделаться от мыслей о семейных проблемах некоторых актрис.

Он поклялся никогда больше не повторять ошибки и не соглашаться на такое задание.

Последующие миссии заключались в:

— раздаче флайеров для шоу вуайеристов на углу Сорок второй улицы и Седьмой авеню;

— написании маркером фразы ГОБ ЖИВ!на всех и каждой чистых поверхностях города;

— запрятывании заклеенных конвертов в определенные тома в главном отделении Публичной библиотеки на Пятой;

— доставке разнообразных посылок по всевозможным странным адресам во всех пяти районах Нью-Йорка.

Такого чудовищного возмездия за действия Хоуи, как в первый раз, больше не последовало, и со временем он перестал пугать себя подобными ужасами. Если уж на то пошло, он вообще перестал думать о том, что делает. Какой бы странной ни казалась его работа, она стала похожа на все прочие — просто то, чем заполняешь день. Хоуи научился отключать высшую нервную деятельность, а подсознание сливать с льющейся из наушников музыкой и обязанности свои выполнял автоматически.

Но одно его мозг все-таки зарегистрировал — а именно: удивительную тенденцию к нивелированию в восприятии мира. Хоуи вынужденно предположил, что даже самые банальные мелочи, которые он делает, и сравнительно безобидная информация, которую распространяет, на каком-то уровне очень важны — зачем иначе мистер Войновски ему это поручает? Но если эти незначительные действия так важны, значит, и почти все остальное на свете — тоже. Внезапно каждый жест или слово любого человека приобрели космическое значение. Раздавленная бабочка повлечет за собой уничтожение вселенной. Одно произнесенное в нужный момент слово способно низвергнуть империи.